Виталий Волков: в отношениях ЕС с Центральной Азией худшее положение у Киргизии [19-01-2011]
19-01-2011, j-een
На днях произошли несколько событий, имеющих определенно важное значение для отношений между Европейским Союзом и Центральной Азией. Объявлено об официальном визите президента Узбекистана Ислама Каримова в Брюссель, председатель Европейской комиссии Баррозу побывал в Ашхабаде, а в Казахстане каждый день появляются новости, связанные с возможным референдумом в текущем году. С просьбой прокомментировать ситуацию редакция JEEN обратилась к немецкому эксперту Виталию Волкову.
JEEN: Виталий, что, по-Вашему выходит на первый план в контексте отношений между ЕС и ЦА - визит Каримова в Брюссель или возможный референдум по изменению конституции и продлению президентских полномочий Назарбаева до 2020 года? Какой может быть реакция Запада на эти события?
В.В.: Конечно, визит Каримова в Брюссель здесь, на Западе, воспринимается более неожиданным, чем развитие ситуации вокруг референдума в Казахстане. Визит Каримова - это диагноз для ЕС и, особенно, для Еврокомиссии. Этот диагноз - повышенный, или чрезмерный прагматизм. И в этом смысле скорее в один ряд с визитом Каримова может быть поставлена поездка президента Еврокомиссии Баррозу в Ашхабад на прошлой неделе. Солидные западные наблюдатели, имеющие вес в высших европейских структурах, дружно обращают внимание на то, что со стороны Баррозу не было ни одного слова сказано о правах человека, демократии, прозрачности общества и т.д. Если принять тезис, что в ЕС настала фаза повышенной прагматичности, связанной с энергетикой, то нужно принять и то, что прагматизм не может касаться одной и не касаться других сфер. Во-первых, речь идет в целом о бизнес-отношениях с Центральной Азией и выходе на этот рынок. В свете "прагматичности" наилучшие шансы в регионе имеют те, кто сможет предоставить Западу наивысшие гарантии в совместном бизнесе или, по крайней мере, убедить Запад, что эти гарантии могут быть предоставлены. И здесь предпочтение имеет Казахстан как наиболее открытое для контактов и, при этом, управляемое, при этом известно кем и, более менее , известно как, государство. А также Узбекистан, в котором элиты имеют определенные наработанные связи с Западом, в том числе с Германией. Парадокс нынешней болезни, с моей точки зрения, заключается в том, что Брюссель пребывает в иллюзии, будто и Туркмения образца Бердымухамедова, хоть и остается диктатурой (тут ни у кого нет иллюзий), но стала более управляемой, более "брежневской", нежели "ниязовской". С ней, мечтает Баррозо, легче договориться. Как говорится, "я сам обманываться рад".
Наихудшее положение в этом отношении имеет Киргизия. Очередная революция и первоначальное представление о том, что кризис режима Бакиевых был во многом связан с коррупцией семьи, и эти проблемы после революции будут устранены, сейчас "перекрываются" постоянно поступающей в Европу информацией, что новая власть с момента прихода и получения в свои руки доступа к ресурсам семьи Бакиевых вступила в ожесточенную борьбу за передел и присвоение этих ресурсов. Даже не взирая на то, что они, благодаря специфической коммерческой структуре, которую выстраивал Максим Бакиев, включают западные элементы, банки, вполне добросовестно функционировавшие и выполнявшие технические задачи. Но вместо того, чтобы обеспечить дальнейшую работу этих структур, необходимую для хоть какого-то продолжения внешнеэкономической деятельности, а по ходу дела разбираться, как этот инструментарий отделить от коррупционных схем, уже новая власть не только препятствует их нормальной работе, но старается их прибрать к своим рукам посредством административного ресурса. Причем речь идет не о государстве, а о частных лицах, им прикрывающихся. Есть различные примеры. Один из них, о котором сейчас начинают говорить в Брюсселе - это банк "Манас", одна из тех немногих банковских структур в республике, которая имеет западных учредителей и нормально функционирующую, достаточно прозрачную структуру. После ухода Бакиевых банк вернул вклады госструктурам, выполнил все нормативы Национального банка, но ситуации это не изменило. Особую тревогу, насколько мне известно, вызывает то, что в данном случае, даже президент республики, имевшая до последнего времени достаточно высокий статус на Западе, упоминается в кулуарах в качестве лица, не сумевшего выступить в качестве гаранта законности и здравого смысла, несмотря на то, что она однозначно в курсе ситуации. Напротив, ее родственники начинают упоминаться в качестве преемников прежних владельцев республики.
Распространение этой информации не служит укреплению позиций Бишкека в качестве некоего "делового партнера" для западных прагматиков. Хуже того, для Киргизии это может иметь далеко идущие юридические и экономические последствия, поскольку, в отличие от прежних времен, нынешние пострадавшие имеют европейское гражданство, они формируют группу и намерены защищать свои интересы исками на Западе, причем исками на самых разных уровнях. Учитывая статус их адвокатов, речь может идти о пересмотре кредитной политики ЕС по оказанию помощи и даже о санкциях по запрету на въезд на Запад определенных лиц. Опыт подобных санкций имелся в недавних отношениях с Россией.
Однако не следует думать, что Казахстан, а особенно Узбекистан и Туркмения в данной ситуации могут чувствовать себя совершенно спокойно в отношениях с Западом, зная что они интересуют Брюссель с точки зрения транзита углеводородов и для военного транзита НАТО в Афганистан. Дело в том, что ЕС хоть и достаточно медлителен, но все-таки способен извлекать уроки из происходящих вокруг событий. В частности, одним из таких уроков станет революция в Тунисе. Сперва аналитические, а затем и политические круги на Западе обязательно сделают выводы из этой поучительной истории о том, как на репрессивную автократию, на коррупцию, на семейное управление закрывались глаза. И не в последнюю очередь ввиду того, что считалось, будто недопущение влияния исламистов, открытость Западу и управляемость - это нормальная цена за жесткий авторитаризм. Один из ведущих европейских аналитиков признался в частной беседе, что его коллеги, специализирующиеся на Северной Африке, вообще не рассматривали возможности кризиса в Тунисе, и занимались проблемами Египта и Алжира. Результат на лицо. Этот результат в умах западных экспертов оживил аналогии с Узбекистаном, где репрессии и полицейский режим одним острием направлены против исламистских течений, и объясняются борьбой с опасностью исламизации. При нынешнем молчаливом согласии Европы, о чем говорит приглашение Каримова в Брюссель. Не обернется ли эта позиция в случае "узбекского туниса" приходом к рычагам управления именно исламских лидеров, причем на волне народной поддержки и самым демократическим путем? Однако есть наблюдатели, которые отмечают и сходство с Казахстаном, поскольку Тунис, по их словам, не был государством, закрытым для внешнего мира, каким является Узбекистан (не говоря уже о Туркмении, которую я вообще выношу за скобки). В Тунисе можно было смотреть французское телевидение, Тунис был открыт для огромного количества туристов, и хотя было известно о коррупции, семейном управлении и довольно жестких рамках для внутренней оппозиции, он производил достаточно благополучное впечатление. Аналогии с Казахстаном, с его "динамикой "елбасы" внимательными европейцами, как вы понимаете, просматриваются.
JEEN: Оценивая итоги визита Баррозу в Ашхабад и недавний скандал с местной дочкой мобильного оператора "МТС" там, как Вы полагаете, проигрывает ли Россия конкуренцию с ЕС в бизнесе в Центральной Азии?
В.В.: Сразу оговорюсь, я не экономист, а для ответа на этот вопрос принято приводить цифры, объемы торгового оборота, вложенных и вырученных капиталов и т.д. С другой стороны, это тоже определенные условности, не всегда отражающие истинное положение дел. Ситуация с Туркменией вообще находится, на мой взгляд, вне рыночного поля. Бердымухаммедовская Туркмения пока не имеет никаких оснований считаться более надежным партнером в экономических отношениях с кем бы то ни было, нежели ниязовская. В реальную инфраструктуру этих отношений Европа больших средств и большого интеллекта не вкладывает. За нее это делает Китай. Поэтому я не думаю, что Россия уступает туркменскую площадку именно Европе. И история с "МТС" имеет совсем другие корни. Как известно, на телекоммуникационный бизнес в Туркмении традиционно оказывают влияние два фактора - это "откаты" и гарантии контроля со стороны государства над каналами коммуникаций для люстрации. Видимо, в одном из этих мест "не срослось". Может быть, в обоих. Что же касается успехов Баррозу в Ашхабаде, то, предлагаю вернуться к этому вопросу, когда первый газ пойдет по Nabucco. Но, с другой стороны, если я уже приводил пример Киргизии, то здесь как раз можно наблюдать, как российский бизнес отвоевывает свои позиции, потерянные при Бакиевых. Другое дело, что это происходит благодаря контактам с конкретными людьми во властных структурах Киргизии, тем же "откатам" и иным внерыночным механизмам. И когда эти факты становятся известными на Запади, они вызывают там раздражение (поскольку западные бизнесмены такими широкими возможностями не обладают), и укрепляют подозрительность ко всему, что происходит в Киргизии.
JEEN: Виталий, с Вашей точки зрения, как совмещаются западный вектор внешней политики Казахстана и политическая игра вокруг референдума, особенно сразу после Саммита ОБСЕ в Астане?
В.В.: Плохо совмещаются. Это видно по реакции, которая пока наблюдается на Западе. Аргументация в пользу того, что референдум может заменить выборы, пока признана западными экспертами более чем наивной. То, что вся эта история последовала сразу после председательства в ОБСЕ, вызывает особое раздражение на Западе, поскольку оставляет привкус обмана или даже игры. Это самое неприятное раздражение - раздражение самими собой, что дали себя так легко "развести". В конечном итоге, государство, имеющее серьезные проблемы, проблемы с тенденцией к их углублению, может прибегать к нестандартным шагам. Но для того, чтобы быть понятым, ему необходимо прикладывать несколько больший интеллектуальный ресурс и упорство в объяснении причин, зачем это в действительности делается. Но для того, чтобы объяснить, чтобы иметь возможность действительно найти те каналы, через которые эти объяснения будут адекватно восприняты, необходимо определенное доверие и определенная транспарентность. Астана же пока идет по обратному пути. Хотя, на мой взгляд, даже если допустить, что в стране есть объективная необходимость отмены президентских выборов и создания образа некоего национального героя и прародителя нового государства (что говорит о тупике, в который зашло государственно-национальное строительство), то было бы более рациональным играть как раз с "повышенно прагматичным" Западом более открыто. В конце концов, жизнь показала, что западный мир в каком-то смысле неплохо мог выстраивать бизнес-отношения с той же брежневской страной, если бы не милитаристская угроза со стороны СССР.
JEEN: Спасибо за интервью!