18 февраля 2015
Форс-мажор, или уход от власти Ислама Каримова
18 февраля 2015
За последний период мы неоднократно говорили об Узбекистане. И до настоящего момента Узбекистан остается достаточно активным ньюс-мейкером. Конечно, не настолько острым, как Украина, но, тем не менее, с достаточно завидной регулярностью. В связи с Узбекистаном возникают новости, которые обращают на себя внимание и начинают достаточно активно обсуждаться. С момента нашего последнего диалога об Узбекистане я бы отметил два события - это, конечно, выступление Ислама Каримова перед заседанием обеих палат олий мажлиса, где были поставлены достаточно интересные вопросы. Хотя это было формальное выступление, но достаточно интересное. Второе событие - косвенное, это публикация на одном из оппозиционных сайтов о болезни президента Узбекистана, которая была продублирована значительным количеством других информационных каналов, даже аналитическим "Стратвордом".
Оба этих события требуют определенного внимания. Безусловно, акцент ставится на второе событие, на болезнь президента. Но в данном случае, я бы сразу отметил, что мы имеем дело только со слухами, не получившими практически никакого подтверждения. И давать какие-то серьезные комментарии слухам не имеет смысла. Но, тем не менее, сама постановка этой проблематики и то, какой интерес был привлечен к ней, важны не только для Узбекистана, но и для всех стран Центральной Азии. Это вопрос о том, насколько национальная, государственная безопасность в странах Центральной Азии связана с конкретными персоналиями и с тем или иным конкретным лидером государства. Для казахстанцев этот вопрос тоже достаточно часто актуализируется как проблема преемника.
По большому счету, в Узбекистане мы сталкиваемся с той же самой ситуацией, и я бы переформулировал этот вопрос, разделив на два. Это вопрос о том, насколько в Узбекистане, и сразу - в других странах Центральной Азии, устойчивы государственные институты, насколько эти страны индустриализированы и не зависят от персоналий. И второй момент - насколько устойчивы вопросы национальной безопасности. Насколько устойчивы эти страны - в данном случае Узбекистан - именно как страна с точки зрения территориальной целостности, безопасности населения? Первый из этих вопросов является традиционным для нас. Мы говорим, наверное, с конца 90-х годов о государственной устойчивости. Второй вопрос актуализировался в 2014 году в связи с событиями вокруг Украины, которые показали, что некие внутренние трансформации, внутренние процессы передачи власти могут быть чреваты территориальными потерями, потерями для населения, военными потерями.
Эти два вопроса достаточно важны для нас. Они показывают, насколько успешно были проведены процедуры государственного строительства в странах Центральной Азии за 20-25-летний период. И очевидно, что сам факт того, что мы связываем с персоналией такую серьезную трансформацию, говорит о том, что как минимум у внешних наблюдателей нет серьезной уверенности в устойчивости государства.
Вернемся от общего рассуждения к Узбекистану. Мне кажется, что когда мы говорим об Узбекистане в данном контексте, мы немного недопонимаем ситуацию в этой стране. Это парадоксально и иронично, потому что Узбекистан для нас - одна из ближайших стран. И, тем не менее, возникают достаточно серьезные разрывы в понимании. Для понимания Узбекистана надо очень четко и внимательно рассматривать те документы и тексты, которые воспроизводятся в стране на официальном уровне. Традиционно мы считаем, что эти документы практически ничего не значат, что это просто слова. Мне же в отношении Узбекистана представляется, что эти тексты как раз обладают большой значимостью и очень четко фиксируют то, что Узбекистан из себя представляет - или то, что Узбекистан из себя будет представлять.
В данном плане Ислам Каримов и его команда - это такая коллективная персона, которая очень четко зациклена на планировании, на планомерной реализации поставленных целей, причем реализации их постепенно и устойчиво. В данном случае очень показательны те первичные тексты, которые воспроизводил Каримов, только став президентом в начале 90-х годов. Когда были выдвинуты идеи пяти принципов развития Узбекистана, когда было заявлено, что в Узбекистане главным информатором выступает государство, что Узбекистан рассматривает исключительно революционную процедуру развития. Эти принципы на самом деле в течение всех 25 лет постепенно и постоянно реализуются. Соответственно, если в Узбекистане была поставлена идея о том, что происходит институционализация власти и ее постепенная деперсонализация, то именно это мы и можем наблюдать.
И в данном случае я могу вернуться ко второму событию, которое послужило информационным поводом сегодняшнего выступления - это доклад Каримова на совместном заседании двух палат олий мажлиса. Мне этот доклад кажется достаточно показательным в плане того, насколько самому Каримову нужен институционализм власти в стране. Я бы отметил в этом докладе два момента. Первый - это жесткое подчеркивание необходимости дальнейшего закрепления разделения власти, трех ее ветвей. Это один из ключевых моментов, потому что именно такое разделение судебной, исполнительной и законодательной власти является, как показывает мировой опыт, гарантией институционализма власти. И второй момент - это достаточно жесткая критика, которая прозвучала из уст Каримова относительно деятельности олий мажлиса, причем не текущего, а предыдущих созывов. Каримов указал, что олий мажлис, по сути, сохраняет достаточно формальное присутствие во властной структуре Узбекистана.
Очевидно, почему звучит эта критика. Потому что понятно, что в Узбекистане присутствует, если использовать казахстанский термин, супер-президентская власть. Понятно, что олий мажлис не может выступать как реальная третья власть, но, тем не менее, этот вектор должен быть задан. Я думаю, понятно и руководству Узбекистана, что тот транзит, в котором в настоящее время находится Узбекистан, который идет с конца 80-х годов, должен закончиться именно финальной институционализацией власти, передачей фактически всей массы полномочий, которые имеются у ныне действующего президента, отдельно трем ветвям власти.
Речь идет еще о том, чтобы полномочия элитных групп, которые, понятно, никуда не денутся, трансформировались через реальный институт власти. Вот такая модель получается, и, как мне представляется, эта модель действительно реализуется в Узбекистане, она действительно поставлена как целевая. А я полагаю, что так оно и есть. То в данном случае, даже в случае форс-мажора и неожиданного ухода от власти Ислама Каримова, мы получим в Узбекистане достаточно плавный механизм передачи власти.
Единственная проблема - если такой форс-мажор произойдет в период избирательной компании, как мы это видим сейчас, поскольку эта ситуация законодательно не определена. Остается люфт в отношении того, будут ли выборы проходить в том режиме, в котором они запланированы сейчас, с имеющимися кандидатами, или действительно полномочия президента сначала будут переданы спикеру сената, а затем будет начата новая избирательная компания? Мне кажется, что этот микротранзит будет происходить именно в рамках институционально определенных процедур.
Одной из интерпретаций возникшей информацией о здоровье Каримова является выброс со стороны самой власти для того, чтобы отследить действия оппозиций или каких-то критических элитных групп, которые хотели бы, скажем, трансформировать имеющееся распределение властных и иных ресурсов. В данном случае даже идея такого выброса не вполне корректна. Дело в том, что с конца 90х годов, с парламентских выборов 1999 года, особенно с парламентских выборов середины 2000-х годов, в Узбекистане сделаны попытки достаточно успешного формирования партийной и властной модели, очень похожей на условно американскую или общую западную. Когда задана директива развития страны и этот стратегический вектор не критикуется. Но в Америке никто не будет критиковать и ставить под сомнение либерально-демократическую модель, а расхождения между партиями касаются каких-то нюансов. В Узбекистане практически та же самая модель. Понятно, что при супер-президентской власти это будет сделано более жестко. Но в данном случае эта партийная модель является, в некотором плане, отражением модели межэлитного распределения власти. По моему мнению, практически все элиты, которые в настоящее время действуют в Узбекистане, разделяют магистральный вектор развития Узбекистана.
И в этом плане такая провокация просто-напросто теряет смысл, потому что правила игры закреплены и зафиксированы. Те трансформации, которые могли быть связаны с необоснованными претензиями на власть, были определены в Узбекистане как минимум второй половины 2000-х годов. И смысла в таком выбросе на самом деле нет. Мне кажется, что в данной информации в большей степени видно стремление внешней, иммигрантской оппозиции привлечь внимание к своим позициям. Это тоже одна из гипотез, но она строится на том понимании Узбекистана, которое у меня есть. В данном случае, безусловно, могут быть иные гипотезы, и время покажет, какая из этих концепций оказалась правильной.
Профессор Казахстанско-немецкого университета Рустам Бурнашев специально для Today.kz.