Кончина первого президента независимого Узбекистана Ислама Каримова, занимавшего эту должность с 1990 г., приковала внимание мировой общественности, обеспечив широкое поле для дискуссий как по вопросам «каримовского наследия», так и в отношении внешнеполитических приоритетов будущего лидера страны.
Нужно отметить, что в сформировавшемся по данному вопросу дискурсе как на отечественных, так на зарубежных дискуссионных площадках, можно довольно четко проследить наличие двух этапов, водоразделом которых выступает дата совместного заседания законодательной палаты и Сената Олий Мажлиса Узбекистана (8 сентября 2016 г.). Так, до проведения заседания наибольший интерес у обозревателей вызывал вопрос - кто станет преемником И.Каримова? При этом вполне закономерно, что в число кандидатов на данный пост входили первый вице-премьер Рустам Азимов, глава СНБ Рустам Иноятов, а также премьер-министр Шавкат Мирзиеев. Однако, после фактического самоотвода председателя Сената Нигматулла Юлдашева, который по Конституции должен был стать и.о. президента, данный вопрос был фактически снят с повестки дня.
Примечательно, что для экспертного сообщества вопрос определения кандидатуры преемника нашел свое разрешение еще чуть раньше, а именно в момент назначения Ш.Мирзиеева главой комиссии по организации похорон И.Каримова. Говоря об экспертном сообществе, имеются ввиду представители постсоветского пространства, знакомые с особенностями политических традиций в регионе. Однако, поскольку временной разрыв между двумя этими событиями составил всего неделю, серьезного расхождения между оценками западных экспертов и представителей ЦА и России не наблюдалось. Более того, в большинстве случаев на проводимых по данному вопросу мероприятиях свои оценки давали сами представители Узбекистана, что, безусловно, обеспечило распространение мнения о том, что Ш.Мирзиеев является наиболее вероятной кандидатурой на пост главы государства.
Следует также обозначить тот факт, что официальный Ташкент, как и все аффилированные с ним агентства и институты, фактически хранили молчание и не предоставляли информации относительно положения дел в стране, что исключило возможность интервьюирования ряда экспертов. В данных обстоятельствах участвовавшие в обсуждении ситуации представители Узбекистана имели подобную возможность ввиду того, что территориально не проживали на родине по причине работы в ближнем и дальнем зарубежье, что безусловно позволяло им говорить более открыто. Однако, даже при наличии возможности выражать свой скептицизм, в большинстве выступлений доминировали следующие положения:
1) Созданная при И.Каримове вертикаль власти (начиная от министерских служащих, заканчивая патрульными офицерами на дорогах) пользуется абсолютным авторитетом у населения. Действия и решения властей на любом уровне не являются предметом для открытой критики, что обеспечивает практически 100%-ную их реализацию. В обозначенных условиях сложно предположить, что в результате вхождения страны в период политического транзита уровень социально-протестных настроений в обществе резко увеличится.
2) Созданная в Узбекистане система управления предполагала наличие низкого уровня соперничества между политическими элитами. Исходя из этого, необходимость Ташкента взять «информационную паузу» была вызвана потребностью достичь «коллегиального» решения относительно будущего руководителя, кандидатура которого устраивала бы весь политический истеблишмент страны.
3) Транзитный период для нового руководителя вряд ли ограничится датой проведения инаугурационной церемонии. Вполне очевидно, что переходный процесс займет как минимум 2 года, в течении которых новый глава государства должен будет определиться с подходами к разрешению вопросов как внутреннего, так и внешнего характера, сформировав при этом собственный стиль управления.
Обозначенные положения, в некотором роде снизили градус напряженности, возникший в результате появления ряда спрогнозированных сценариев, согласно которым Узбекистан мог вступить в период затяжной борьбы за власть. При этом борьба бы сопровождалась вооруженными столкновениями, что в итоге могло бы стать благодатной почвой для активизации деятельности исламских группировок в стране и проникновению их из соседнего Афганистана.
В довершении, согласно данным Центральной избирательной комиссии Узбекистана, свое намерение участвовать в президентских выборах, проведение которых было назначено на 4 декабря 2016 г., заявили Либерально-демократическая партия Узбекистана, выдвинувшая Ш.Мирзиеева, партия «Миллий Тикланиш» («Национальное возрождение»), предложившая своего лидера С.Отамурадова, партия «Адолат» («Справедливость»), выдвинувшая в президенты председателя своего политсовета Н.Умарова, и Народно-демократической партии Узбекистана, выдвинувшая председателя Центрального совета Х.Кетмонова. Приведенный выше перечень совпадает со списком наиболее вероятных кандидатов в преемники лишь по одному пункту. Подобный расклад в очередной раз подтверждает крайне высокую вероятность избрания бывшего премьер-министра страны, а ныне исполняющего обязанности президента республики Ш.Мирзиеева.
С переходом ко второму этапу развития ситуации в Узбекистане, наибольшую актуальность приобретает вопрос - каким образом новый глава республики будет выстраивать внешнеполитический и внутриполитический курсы? В отношении данного вопроса пока нет четкого ответа. В своем выступлении на совместном заседании законодательной палаты и Сената Олий Мажлиса Ш.Мирзиеев обозначил свои намерения придерживаться генеральной линии своего предшественника, в особенности в вопросах внешней политики. Однако, вполне очевидно, что перед будущим руководителем Узбекистана открывается окно возможностей если не кардинально изменить, то существенно модифицировать проводимую политику. В частности, была отмечена вероятность некоторого сближения с Россией, а также нормализации отношений со странами Центральной Азии. Следует отметить, что именно страны региона были отмечены как приоритетное направление внешней политики Ташкента, что вызывает некоторые вопросы, так как с большинством из них Узбекистан имеет непростые отношения.
Немаловажным аспектом возможной корректировки политики главы республики является стимулирование демократических преобразований в стране. Именно данное направление является доминирующим в рамках обсуждения ситуации со стороны МНПО. Контент подобных обсуждений остается неизменным на протяжении длительного времени, что в данных обстоятельствах скорее играет не в пользу правозащитников, так как в сложившихся обстоятельствах усилить прессинг на официальное руководство, пусть и находящееся в переходном периоде, представляется проблематичным.
Здесь также нужно обозначить, что вариант частичного послабления режима все-таки не исключен. Однако, как уже отмечалось выше, какие-либо существенные изменения, будь то упрощение правил перемещения граждан страны в ближнее и дальнее зарубежье или снятие ограничений на свободную покупку и обмен валюты, могут потребовать существенной предварительной подготовки, а значит и временных ресурсов. А если учесть, что подобные преобразования способны кардинальным образом изменить структуру экономических связей в стране, так как они в той или иной степени нарушат модель «изолированного» государства, то новому руководству потребуются веские причины для того, чтобы пойти на подобный шаг.
В данном контексте стремление победить в предвыборной гонке не может являться достаточным основанием для подобных маневров, так как электоральная традиция стран региона предполагает максимальное задействование административного ресурса для обеспечения победы кандидата, что фактически снимает необходимость в разработке концептуальных, реформаторских избирательных программ.
Нужно отметить, что ряд обозревателей уже выразили сомнение в том, что при сложившейся ситуации в стране невозможно проведение честных и прозрачных выборов. В пример приводится нарушение положений Конституции в отношении порядка назначения исполняющего обязанности президента. Однако, с юридической точки зрения, все конституционные нормы были соблюдены, когда глава Сената самолично обратился с предложением назначить премьер-министра в качестве и.о. главы государства.
Помимо обсуждения ситуации в самом Узбекистане, формировался дискурс в отношении влияния событий в Ташкенте на подготовку возможного транзита власти в других государствах региона. Нужно отметить, что данная тема с каждым годом становится все актуальней для Казахстана. Неизбежное сравнение ситуации в Узбекистане с гипотетической ситуацией в Казахстане в большинстве случаев рассматривается не в пользу последнего. Особенности формирования политической культуры Узбекистана после обретения независимости с большой долей вероятности гарантируют Ташкенту сохранение существующих форм руководства, модернизация которых в большей степени будет зависеть от личностных предпочтений нового президента. Однако правящие элиты Казахстана на обладают должной степенью «монолитности», что позволило бы гарантированно избежать внутренних конфликтов при отсутствии подготовленного плана передачи властных полномочий.
Неудивительно, что смена власти в Узбекистане инициировала дискуссии относительно существующих моделей смены власти и последующей трансформации властных элит. При этом, нужно признать, что опыт постсоветских государств, которые уже единожды проходили период смены высшего политического руководства, не может выступать в качестве шаблона для других республик в силу того, что каждый конкретный случай обладал набором особых характеристик. К примеру, в политических реалиях России уже дважды удалось провести операцию «преемник», однако сложно судить о применимости подобных политтехнологий для Центральной Азии.
Политический транзит - это длительный процесс, который не заканчивается определением кандидатуры нового руководителя государства. Применительно к Узбекистану политический транзит не будет завершен после объявления результатов президентских выборов. Следует особо подчеркнуть, что даже при наличии желания нового главы республики запустить процесс трансформации устоявшегося в стране уклада, в силу объективных причин подобные начинания не смогут быть реализованы в краткосрочной перспективе. Выстроенную при И.Каримове систему управления сложно назвать мобильной или гибкой, что несомненно скажется на политических решениях нового руководства. Исходя из этого, сохранение приемлемости курса является оптимальным решением, которое в первую очередь позволит заручиться поддержкой избирателей, для которых главной политической ценностью является поддержание стабильности в стране.