Почему две страны, близкие друг другу культурно и исторически, до сих пор не могут построить прочные дипломатические отношения.
После того как в 2016-м Иран пошел на уступки по ядерной программе и США сняли часть санкций, многие надеялись, что Таджикистан и Иран станут политически сближаться и расширять экономическое сотрудничество.
Однако этого не произошло. Напротив, в отношениях между странами в последнее время чувствуется некоторая напряженность.
Таджикистан активно сближается с заклятым недругом Тегерана - Саудовской Аравией, стараясь привлечь в страну нефтяные деньги шейхов. А недавно на встрече Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане РТ, вопреки ожиданиям, не стал активно поддерживать инициативу привлечения Ирана к более тесной работе в рамках Организации.
В свою очередь правительство Ирана почти не инвестирует в таджикистанскую экономику и вообще дипломатически все дальше дистанцируется от РТ. К примеру, конце апреля глава МИД Ирана отправился в турне по государствам Центральной Азии. В ходе поездки министр посетил Туркменистан, Кыргызстан и даже заехал в Грузию, но в Таджикистан так и не приехал.
Коррупция и оппозиция
Существует несколько причин охлаждения отношений между двумя, казалось бы, очень близкими странами.
"Иран сыграл определенную роль в выработке консенсуса во время гражданской войны в Таджикистане. Но отношения все равно оставались непростыми, по крайней мере последние лет 10. Во многом из-за того, что путем политического давления от власти в республике отстранили группировки, на которые ставил Иран после войны", - считает эксперт Института Ближнего Востока, иранист Николай Кожанов.
Речь идет конкретно об оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ).
Напомним, что 17 сентября 2015 года Генпрокуратура РТ подтвердила задержание 13-ти членов ПИВТ, в том числе и высшее руководство, по подозрению в преступных связях с экс-замминистра обороны Абдухалимом Назарзода.
В иске генпрокурора о признании партии террористической говорится, что руководство ПИВТ планировало осуществить в стране вооруженный переворот: захватить аэропорт, студии телеканалов, правительственные здания.
Руководитель партии Мухиддин Кабири, вероятно, предчувствуя такой поворот событий, заранее покинул страну. И вот на фоне произошедшего в конце 2015 года в Тегеране проходит исламская конференция, на которую иранская сторона пригласила скрывающегося Кабири.
Разумеется, власти республики восприняли это как оскорбление и выразили протест. По признанию российской стороны именно то, что Душанбе подозревает руководство страны в укрывательстве видного оппозиционера, повлияло на позицию РТ на апрельской встрече ШОС.
Однако свои претензии к Таджикистану есть и у властей Ирана. Связаны они с теневыми схемами богатейших иранских предпринимателей.
В декабре 2013 года полицией был арестован миллиардер Бабак Занджани, которого обвиняли в участии в коррупционных схемах, нанесших ущерб экономике в размере $2,7 миллиарда. Бизнесмена даже приговорили к смертной казни через повешение, но позже приговор отменили.
Проблема в том, что, по мнению иранской стороны, большая часть суммы якобы была переведена через Национальный банк Таджикистана. Представители исламской республики уже не раз заявляли, что в карманах таджикских банкиров осели семизначные суммы.
Чиновники РТ данные обвинения в пропаже денег, разумеется, отвергают.
Данный коррупционный скандал лишь усилил взаимное недоверие между высшим руководством двух стран.
Битва за влияние
Есть и более прагматичные причины, также связанные с деньгами, в силу которых дружба между Душанбе и Тегераном проходит проверку на прочность.
Иран, всегда рассматривавший Таджикистан как сферу своего культурного влияния в лучшие годы пытался расположить к себе руководство РТ деньгами: создавались инвестиционные фонды, продумывались масштабные культурные проекты типа совместного празднования Навруза.
"В течение последних 10 -15 лет Иран принимал ряд шагов навстречу РТ, инвестировал, пока это позволяла его экономика, даже хотел ввести безвизовый режим в одностороннем порядке. Но все попытки натыкались на молчаливую настороженность властей республики", - пояснил Кожанов Sputnik Таджикистан.
Что, в общем-то, неудивительно: руководство страны небезосновательно опасалось настойчивого вмешательства исламской республики во внутренние дела государства и превращения РТ в сателлита Тегерана, чьи внешнеполитические амбиции становились все больше.
В худосочные годы мирового финансового кризиса у иранцев уже не было свободных денег, дабы вкладывать их в экономику Таджикистана. И тут на сцену ожидаемо вышел главный ближневосточный соперник персов - саудиты.
Аравийские шейхи на словах готовы инвестировать в инфраструктуру страны. Так, в январе 2017-го спикер парламента РТ Шукурджон Зухуров встречался с королем Салмоном ибн Абдулазизом Аль Саудом. И нефтяной монарх сообщил о готовности предоставить долгосрочный кредит для завершения строительства самого важного объекта гидроэнергетики страны - Рогунской ГЭС.
В то же время официальный Эр-Рияд, вероятно, очень бы хотел добиться максимального разрыва отношений между Ираном и Таджикистаном, хотя вслух это, понятное дело, никто не произносит.
"Сейчас на Ближнем Востоке есть две силы - саудиты и шиитский Иран, между которыми идет соперничество во всевозможных сферах. Причем даже в тех странах, где нет никаких горячих точек. Идет политическая и идеологическая борьба. И Саудовская Аравия старается уменьшить политическое влияние Тегерана", - отмечает старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока РАН, профессор Владимир Сажин.
На сегодняшний день общекультурные связи, общность истории - это то единственное, что действительно сильно связывает Таджикистан и Иран. Правда, эксперты справедливо говорят о том, что культурная близость, увы, не является залогом крепкой политической дружбы. История таджикско-иранских взаимоотношений последних десятилетий лишний раз это доказывает.
"Сразу после распада СССР у руководства Ирана была некая эйфория по поводу возвращения культурного и политического влияния, утраченного во время Союза. Но железный занавес стоял слишком долго, и очень скоро иранцы поняли, что имеют дело с другим, совершенно новым обществом, которое, конечно, помнит культурную связь двух народов, но она уже не является доминирующей", - отмечает Николай Кожанов.
Однако о существенном отдалении Ирана и Таджикистана говорить пока не стоит.
У двух государств хватает точек соприкосновения для успешного развития партнерских отношений. Это инфраструктурные проекты: Иран проявлял определенный интерес к Айнинской ГЭС, но из-за финансового кризиса не смог приступить к работе. Сейчас стороны, возможно, снова могут начать работу над гидроэлетростанцией.
А в конце 2016 года RAI (Железные дороги Ирана) начали переговоры по прокладке путей между Ираном, Туркменистаном, Таджикистаном и Казахстаном до Китая. В рамках проекта Таджикистану уже обещана немалая сумма на реализацию своего участка - от $3,2 до $3,5 миллиарда.