19 января 2016
Где-то между Тегераном и Анкарой
19 января 2016
Чем обернется соперничество Турции и Ирана для России и стран Центральной Азии?
Усиливающаяся нестабильность на Ближнем Востоке и резкое ухудшение отношений между ведущими государствами региона создали массу проблем и странам, которые отсюда находятся на довольно внушительном расстоянии. Но в связи с тем, что и Россия, и страны Центральной Азии очень тесно завязаны как на контактах с Турцией, так и с Ираном, а также рядом арабских государств вся эта ближневосточная катавасия сказывается и на них самым непосредственным образом.
Многие считают, что долго подобная конфронтация в регионе продолжаться не может, и как-то само собой все непременно должно уже к лету нормализоваться. Другие уверены совсем в обратном - столкновение (в том числе и военном) между Ираном и Саудовской Аравией неизбежно. А отношения России и Турции так или иначе все равно дойдут до военной «точки кипения», что отрежет весь район Передней Азии и Ближнего Востока для центральноазиатских государств на длительную перспективу.
Безусловно, может во все эти распри и конфликтные расклады вмешаться «большая энергетика», которая уже нанесла всему региону столько бед и принесла такие финансовые потери, что оправиться от них потребует огромных усилий и немалого времени. Но сейчас принципиально понять именно основные тенденции дальнейшего поведения двух ключевых игроков региона - Ирана и Турции (Саудовскую Аравию даже при всей ее «нефте-влиятельности» рассматривать не будем, потому как она зависит полностью от США, и в том же военном плане ничего существенного и опасного для Анкары и Тегерана не представляет).
В связи с тем, что конфликт вокруг Сирии - дело долгое, мутное и крайне затратное для всех, кто сюда решился полезть, фактически от участия в нем Ирана и Турции зависит напрямую, чем вся эта братоубийственная свара в регионе завершится (и завершится ли). И каким образом все это повлияет на отношения постсоветских государств, как с Анкарой, так и с Тегераном как на ближайшую, так и на более дальнюю перспективу.
Турция и Иран- теоретически партнеры, но практически - непримиримые соперники
Начнем с того, что обе эти страны - ведущие игроки для всего региона, а соответственно от того, как они будут строить отношения между собой, во многом зависит даже минимальная стабильность на всем Ближнем Востоке и в Передней Азии. Не буду вдаваться в подробности всей предыдущей истории взаимоотношений двух стран, но замечу главное: теоретически в случае налаживания партнерских отношений между Анкарой и Тегераном практически вся - что политическая, что энергетическая карты региона будут полностью перерисованы. И тогда также полностью всю свою политику в регионе будут вынуждены менять и Россия, и США, и основные европейские государства.
Было бы не совсем правильно считать, что после начала конфликта вокруг Сирии отношения между двумя этими странами как-то уж слишком координально поменялись. Да, Тегеран поддерживает нынешнего сирийского президента Б. Асада, а турецкие власти делают все возможное, чтобы его свергнуть - что силами джихадистов-исламистов, что прямым вторжением на сирийскую территорию собственных вооруженных сил. Однако сути дела это не меняет - и Иран, и Турция, будучи внешне вроде бы заинтересованными в сотрудничестве, являются на деле жесткими противниками практически по всем позициям. Что между двумя странами происходит нынче? Постоянное муссирование якобы "вот-вот снятия" санкций с Ирана за опять-таки якобы "частичное сворачивание" им собственной ядерной программы не имеет под собой ничего реального. Внешнеполитическая ситуация для Ирана складывается весьма деликатная, при которой Тегеран и с США совсем уж не хотел бы разругаться (а причин тому- множество, и от своей политики (не только по Сирии) иранцы отказываться абсолютно не намерены.
В плане отношений с Турцией Иран был бы заинтересован в налаживании как можно быстрее широкого трубопроводного сотрудничества - для вывода своих нефте-природного газа на европейские рынки через турецкую территорию. Плюс можно было бы и дальше активно расширять поставки иранского газа в Турцию, особенно с учетом тех проблем, которые сегодня возникли у Анкары с Москвой. Но все это - в чистой теории, при которой страны (причем не только Иран и Турция) строят свои отношения на основе взаимной выгоды, уважения и элементарного внешнеполитического позитива.
Но что же происходит на деле? Для Ирана сохранение у власти Б. Асада (как и для России) - важнейший элемент укрепления своего присутствия в арабско-суннитском окружении. Иран заинтересован в усилении именно контролируемых шиитским руководством государств (помимо Сирии это Ирак, Ливан, Йемен - в первую очередь). Турция же проповедует исключительно политику навязывания власти региона со стороны суннитов, и в этом Анкара стыкуется очень тесно как с Саудовской Аравией, так и с Катаром.
Какие отношения нынче у Ирана с Саудовской Аравией - более, чем известно, Катар фактически пользуется газовыми полями в Персидском (Арабском) заливе, которые Иран считает своими, и если бы не американское военное присутствие в Катаре иранцы давно могли бы все эти «газовые подушки» в Заливе подмять под себя. К тому же у Ирана крайне напряженные отношения сохраняются и с двумя другими странами Залива - ОАЭ и Бахрейном (где суннитское меньшинство правит островом с подавляющим шиитским населением).
По этим и многим другим причинам Иран не только пока не может налаживать какого бы то ни было выгодного сотрудничества с Турцией (даже в условиях сохраняющихся санкций), но и становится для турок все более опасным и влиятельным соперником в регионе. И дело не только в Сирии, но и в более существенных вопросах - а точнее в доминировании во всем регионе Передней Азии, где и у иранцев, и турок есть примерно равные возможности.
Вопрос здесь только в том, насколько одна и другая страна смогут разыграть в своих интересах взаимодействие с ключевыми другими игроками Ближнего Востока - с Россией, США, Израилем, странами Залива. И вот здесь практические возможности у Тегерана и Анкары весьма существенно разнятся.
Вообще-то Россия для Ирана - союзник, а для Турции - особенно теперь - явный противник. Но не все здесь так однозначно
Много разного рода домыслов и пересудов образовалось вокруг отношений России и Ирана. Их называют чуть ли не прямыми союзниками в Сирии, предрекают «вот-вот» резкий рост взаимной торговли и многие другие явно партнерского содержания сюжеты, которые опять-таки теоретически между Москвой и Тегераном могли бы на самом деле иметь место.
Но давайте посмотрим на реалии, а не на раздуваемые на пустом месте ожидания. А они- совсем не те, которые вполне «могли бы быть». Так, двусторонняя торговля «союзников по Сирии» не дотягивает даже до миллиарда долларов, а с учетом нынешнего падения цен на нефть цифра эта может еще уменьшится. Шумно и активно рекламировался так называемый контракт на поставки иранской нефти в Россию в обмен на российские же товары, технику и ряд промышленных изделий. И что на деле?
А ничего - ни одного барреля нефти в Россию Иран так и не поставил, потому как стороны не сошлись по ценам. Плюс Тегеран хотел, чтобы иранскую нефть Россия после ее получения не поставляла в страны, где у самого Ирана имеются на то квоты. Москва на подобное не согласилась, и ничего их всей этой «нефтяной затеи» на практике не получилось.
Да, насчет военно-политического сближения Москва и Иран сделали шаги навстречу друг другу. Россия решила поставить ракетные комплексы ПВО С-300 Ирану, которые она же под давлением США и по собственной глупости ранее отменяла. Да, иранцы готовы много чего еще из оружия купить в России, и американцы пока этому никак не мешают (хотя всему- свое время). Плюс Россия и Иран вполне могут договориться, чтобы не только «поделить» ближневосточный и Заливной мир «под себя», но и начать реально тесно сотрудничать в Каспийском регионе (особенно в плане выдавливания отсюда европейцев и американцев со всякими проектами транс-каспийских трубопроводов).
Но тут вот что принципиально: в отношениях России и Ирана на первом месте идет чистая политика, плюс военные контракты. Экономика не просто - «на задворках»,а соверщенно не соответствует потенциалу двусторонней торговли, которая могла бы вполне расти. К тому же Иран не готов идти на уступки российской стороне в экономических вопросах даже при самых вроде бы тесных политических связях. Хотя в отношениях с Тегераном (как и с Анкарой) любая политика - это дело крайне обманчивое и непостоянное.
Что же касается Турции, то отношения у России с ней не просто нынче плохие, а стратегически ошибочные. Причем когда российский руководитель признает, что Турция якобы поступила «вероломно», «нанесла удар в спину» и тому подобное - значит признавать полностью непонимание и непросчитывание как политики турецкого руководства, так и совершенно неэффективную работы собственной разведки на турецком направлении, которая подобные события не прогнозировала, и уж тем более - не упреждала.
Самое же опасное в этом противостоянии то, что оно не только не закончено, а имела место только его начальная фаза. Турецкое правительство идет сейчас не только по Сирии, но и в отношениях с Россией «ва-банк», и закончиться все это может прямым военным столкновением двух стран (не важно где оно произойдет - в самой ли Сирии или в Нагорном Карабахе, куда турки всячески подталкивают вторгнуться азербайджанское руководство,что приведет неизбежно к новой войне на Кавказе).
«Отсидеться на заборе» у стран Центральной Азии, что в отношениях с Турцией, что с Ираном не получится
Теперь оценим то, каким бы образом было разумно строить свои отношения государствам Центральной Азии, что с Анкарой, что с Тегераном. Давно уже укоренившаяся политика многовекторности, то бишь «ни вашим-ни нашим», которую проводят с момента обретения независимости все страны региона в случае обострения отношений на Ближнем Востоке и в Передней Азии ни к чему хорошему не приведет.
Отношения с Турцией у как минимум четверки тюркоязычных стран региона за эти годы налажены довольно тесные, и прежде всего - в экономической сфере. Где-то в этом лично заинтересованы первые лица государства (как в Кыргызстане), где-то почти все строительство и торговля отданы под турецкую «крышу» (Туркменистан). А где-то турки очень прочно привязали центральноазиатские государства к своей идеологической матрице объединения тюрко-язычного мира, в которой именно Центральной Азии отводится далеко не последнее место.
В то же время у Ирана - другие и возможности, и желания в регионе. Кроме языкового родства с Таджикистаном Иран теснее всего взаимодействует, пожалуй, только с Туркменистаном. Да и то по причине общей границы и возможности получать природный газ из этой республики для своих северных районов, сокращая тем самым существенно издержки на доставку газа туда со своих собственных месторождений на шельфе Персидского (Арабского) залива.
Зато у Ирана имеются в запасе очень существенные рычаги влияния на прокладку разного рода региональных трубопроводов, включая проект Транс-каспийского газопровода из Туркменистана и газопровода ТАПИ, по которому планируется поставить все тот же туркменский газ через Афганистан и Пакистан в Индию. К тому же иранцы сами расматривают и Каспий,и другие направления для возможности доставки собственных энергоносителей на мировые рынки, в том числе - и европейские.
При этом если бы у иранцев на самом деле имелись возможности активнее работать на центральноазиатских рынках, то Тегеран, безусловно, давно бы этим воспользовался. Но даже в Таджикистане, который вроде бы родственен иранцам по многим этнографичским и культурным позициям, не все получается так, как на то расчитывали бы в Тегеране. Тому же таджикскому руководству очень не нравится религиозное проникновение Ирана в свою страну, «мягкое подталкивание» Душанбе к тому, чтобы вернуть арабскую письменность и заменить ею кириллицу. Да и в плане расширения влияния именно шиитского ислама Таджикистан не собирается ставить под вопрос доминирующую суннисткую начинку социальной жизни в республике.
Что политически, что экономически ни сил, ни особых возможностей у Ирана бороться за влияние в Центральной Азии с Турцией нет. Да и иранцы к этому особо не стремятся. В то же время с учетом резкого обострения отношений между Турцией и Россией турецкое руководство может существенно усилить свою активность в Центральной Азии. Причем не только в плане экономического и торгового сотрудничества, но и идеологизированно-религиозного.
И здесь дело не только в неизбежной активизации пан-тюркской структуры Тюрксой (которой в России теперь на государственном уровне будет оказано жесткое противодействие), в которую вовлечены страны Центральной Азии, но и в более широком влиянии турецкого культурного и социального поля. В Анкаре считают, что Россия не в состоянии уж сохранять свое прошлое влияние на регион через те же элементы бывшей советской системы, которые еще 10-15 лет назад худо-бедно, но все еще существовали. Вопрос только в том, согласятся ли на подобное сами страны Центральной Азии, которые в режиме многовекторности постараются и дальше всеми силами сохранить равноудаленные отношения не только с Турцией и Ираном, но и с Россией.
Юрий Сигов, Вашингтон