20 октября 2015
"Талибан" обойдется без помощи ОДКБ в борьбе с "Исламским государством"
19 октября 2015
12 октября движение «Талибан» заявило о создании специальных подразделений для борьбы с «Исламским государством» (экстремистская организация, запрещенная в России и других странах), в местной аббревиатуре - ДАИШ. Боестолкновения между «Талибаном» и ДАИШ начались еще осенью прошлого года, сейчас к новым подразделениям «Талибана» присоединяется большое количество молодых людей, в частности в провинциях Кунар и Нуристан. Пропагандистские средства талибов активно призывают жителей страны присоединиться к борьбе с чуждым для афганцев ДАИШ.
Под понятием «Талибан» сегодня часто понимаются самые разные группировки, воюющие в Афганистане, хотя, строго говоря, сегодняшний «Талибан» - доминирующая, но не единственная из воюющих группировок, подчиненная Шуре (совету) в пакистанском городе Кветта. В обиходе талибами называют и боевиков «сети Хаккани», и партию «Хезби Исломи» Гульбетдина Хекматиара, что в корне неверно. Они имеют различные источники финансирования и соответственно цели и задачи, часто воюя и между собой.
Но вернемся к событию. ДАИШ афганцам действительно чужд, и едва ли не в первую очередь в религиозном плане, что для Афганистана критически важно. В Афганистане ислам исторически доминирует в его суфийских формах с множеством этнических и иных местных наслоений неисламского происхождения. Как, кстати, и в постсоветской Средней Азии. Универсалистская трактовка ислама, предлагаемая ДАИШ, воспринимается во всем регионе только самыми крайними маргиналами. В Афганистане ее отвергают и общество в целом, и пуштуны-талибы, для которых этнический национализм не менее важен, нежели религия. Кстати, в истории это уже было - в 1980-х, когда попытки арабов навязать афганским моджахедам свои такфиристские идеологемы порождали конфликты и порой переходили в боевые действия между ними, чем иногда успешно пользовались советское командование и кабульские власти того времени.
Есть и другие причины для конкуренции двух радикальных движений. Вкратце, за попытками ДАИШ распространить свое влияние в Афганистане сегодня стоит преимущественно Катар. «Талибан» как имел в начале 1990-х годов одним из своих учредителей Саудовскую Аравию, так в основном и остается ей верен. Интересы двух арабских монархий здесь изрядно противостоят друг другу.
Ну и, наконец, есть повседневная конкуренция. Источники финансирования талибских, да и иных группировок «в будние дни» - это рэкет, контрабанда. Делиться с пришлыми арабами пуштуны точно не захотят.
Довольно пассивно проведя весенне-летний период, по окончании Рамадана «Талибан» резко активизировался. Для стран Средней Азии и для России в этом ключе всегда был важен север Афганистана, который вниманием талибов также не был обделен. В конце августа генерал Абдулрашид Дустум попытался вернуть под правительственный контроль провинцию Фарьяб на северо-западе, талибы совершили маневр, временно отступив, чтобы затем за пару недель вернуть собственный контроль над ключевыми позициями в этой местности. Авторитет и возможности Дустума, по инерции с 1990-х годов бережно хранимые в Москве и среднеазиатских столицах, на деле оказались фикцией, его время, судя по всему, уже ушло. При этом на туркменской границе бои продолжаются. По свидетельствам очевидцев, в Мары с границы ежедневно доставляются тела погибших военнослужащих. С аэродрома Мары происходят постоянные вылеты военной авиации в сторону границы. В общем виде на туркменском направлении ситуация имеет устойчивую тенденцию к ухудшению.
А 4 сентября талибы захватили Кундуз вблизи границы с Таджикистаном. Захватили легко и столь же легко отдали, а результатом стало укрепление позиций «Талибана» в опасной близости от перевала Саланг, угрожающее изоляции севера от столицы. Характерно, что даже проход правительственной войсковой колонны в этой местности для освобождения Кундуза стал возможен только после прихода на помощь войскам кабульского правительства незаконных де-юре формирований бывшего таджикского Северного альянса.
Уже 3-4 октября последовала попытка вновь захватить город Меймене, центр Фарьяба. Меймене не сдался опять же благодаря усилиям формирований все того же бывшего таджикского Северного альянса при фактическом поражении правительственных сил. В соседних провинциях Бадгис, Джаузджан и Сарипуль большая часть территорий по-прежнему контролируется «Талибаном» и местными туркменскими отрядами, а частично - ИДУ. 13 октября талибы штурмом попытались взять Газни, 14 октября - Гильменд, обе попытки оказались безуспешны, но лишний раз продемонстрировали способность «Талибана» действовать практически синхронно в самых разных регионах страны.
Все эти события дали еще несколько важных выводов для оценки происходящего. Во-первых, абсолютную неспособность правительственных сил противостоять активности талибов, в том числе и в силу массовых переходов военнослужащих на сторону талибов, а также дезертирства, подкупа командиров и правительственных чиновников. Важным фактором недееспособности армии является и ее этническая разобщенность. Во-вторых, существует достаточно высокий уровень поддержки талибов населением во многих регионах, в том числе севера, в частности, в местах компактного проживания пуштунов и тюркских этносов - туркмен и узбеков.
Основной силой во всех событиях были именно боевики «Талибана» Кветты. Захват Кундуза вкупе с иной активностью был призван отвлечь внимание от вышеописанной передислокации талибов в стратегически важные пункты, а также стал вызовом Кабулу - демонстрацией слабости президента, правительства и сил безопасности. Легко можно допустить, что одной из целей всей этой операции было и оказание давления на кабульское правительство на ведущихся уже почти год в основном в Урумчи переговорах при посредничестве Исламабада, Пекина и Эр-Рияда. И давление на посредников с целью добиться в поисках компромисса с Кабулом наибольших для себя преференций, в том числе в обещанном президентом Ашрафом Гани «коалиционном правительстве». И в эту версию легко ложится как декларирование борьбы с ДАИШ, так и заявление лидера «Талибана» муллы Ахтара Мохаммада Мансура в первые дни октября: «Захватчики и их внутренние сторонники... стремятся представить наши победы на севере Афганистана в качестве опасности для наших северных соседей и пытаются включить их в свой союз. Но наша политика ясна для наших соседей. Они не должны видеть нас глазами наших врагов. Если администрация Кабула хочет завершить войну и установить мир, то это возможно при окончании оккупации и отказе от всех соглашений с захватчиками в военной области и в сфере безопасности», - говорилось в заявлении лидера талибов.
На этом фоне несколько странной выглядит не столько функциональная активность военных и сопутствующих структур России и ее союзников на афганском направлении, сколько стремительно растущая артикуляция темы военного решения афганской проблемы российскими политиками и СМИ.
Политическое решение всегда лучше и стратегически эффективнее, нежели военное, это очевидно относится и к афганской политике России. Ее задача сегодняшнего дня - определиться, с кем работать в Афганистане по обеспечению безопасности собственной и своих союзников. События последних месяцев показывают, что в Афганистане есть только две политические силы, обладающие серьезным военным потенциалом: это «Талибан» и бывший Северный альянс с его таджикскими лидерами, которые к тому же сами заинтересованы в стабильности и безопасности подконтрольных им регионов на севере Афганистана. Создание «буферной зоны» является сегодня наиболее эффективным решением проблем обеспечения безопасности со стороны Афганистана.
В этом плане, используя как дипломатические каналы, так и инструменты военно-технической помощи, России легко найти и союзников: это КНР, имеющая и серьезное влияние на североафганских таджикских лидеров, и не исчерпавшую еще возможностей площадку для диалога с «Талибаном». Это Иран, поддерживающий контакты еще с одной серьезной военно-политической силой в Афганистане - шиитской партией «Хезби Вахдат», за которой стоит хазарейская афганская этническая община. Это возможности ОДКБ по привлечению Киргизии и Таджикистана, это двусторонний союзнический договор с Узбекистаном. Открытым остается вопрос о взаимодействии лишь с Туркменией и официальным кабульским правительством. Но это все-таки вопросы, лежащие не в военной, а в политической плоскости, которая всегда и везде остается более предпочтительной.
Об авторе: Александр Алексеевич Князев - эксперт по Центральной Азии и Среднему Востоку.