23 июня 2012
«Иранская карта» Душанбе
23 июня 2012
«Иранская карта» Душанбе
22.06.2012 08:10, dn.kz
Не получая особой помощи и поддержки в рамках постсоветских структур, Таджикистан вынужден укреплять свои связи с Китаем и Ираном
Юрий Сигов, Вашингтон
Среди стран Центральной Азии, которые после распада СССР получили независимость, самыми нестабильными и малопредсказуемыми нередко называют Кыргызстан и Таджикистан. По целому ряду причин им в независимом состоянии живется действительно намного труднее и проблемнее, чем их ближайшим соседям. Но тем не менее ни одна, ни другая республика от своей независимости не отказалась, ни с кем в «единый и нерушимый» вновь не воссоединилась, а всеми силами стремится максимально «предлагать свои услуги» более сильным и влиятельным в этом регионе государствам.
Можно сколько угодно критиковать того же президента Таджикистана Эмомали Рахмона за то, что он пытается наладить отношения со всеми, у кого есть деньги, технические и экономические возможности помочь его республике. Но деваться Душанбе на самом деле особо некуда: если одни «партнеры» не особо горят желанием помогать брошенному «на произвол независимости» государству, значит оно просто вынуждено будет обращаться к другим потенциальным партнерам.
И если относительно Китая экономические и финансовые отношения с ним Таджикистана называют уже сегодня чуть ли не открыто «долгосрочной кабалой» (хотя так говорят больше те, кому и китайское присутствие в Центральной Азии не особо по душе, и курс Таджикистана на многовекторность во внешней политике явно не по нраву), то отношения этой республики с Ираном больше рассматривают как некое культурно-просветительское объединение персоязычных народов. А в том, что реально Иран дает на сегодня таджикской стороне, либо вообще не замечается, либо умышленно замалчивается.
В какой-то степени тесное взаимодействие Таджикистана и Ирана действительно вызвано тесными языковыми, историческими и культурными родственными связями двух народов. Но прежде всего в своих собственных национальных интересах Тегеран и Душанбе стремятся активно сотрудничать еще и по той причине, потому что ни у тех, ни у других нет, по крайней мере в ближайшем географическом окружении, иных, столь же близких партнеров и в чем-то даже союзников.
Инвестиции в обмен на религиозное влияние? И да, и нет.
Разумеется, как бы в высоких кабинетах высокопарно не называли отношения между Ираном и Таджикистаном («стратегические партнеры», «надежные союзники», «родственные государства-соседи»), прежде всего для Таджикистана Иран важен как источник инвестиций и осуществления ключевых для таджикской экономики проектов в области энергетики и транспортной инфраструктуры.
Надо отметить, что Китай занимает по-прежнему доминирующие позиции по очень многим отраслям таджикской экономики, выдавая льготные кредиты Душанбе и осуществляя целый ряд стратегических проектов на территории республики силами своих национальных компаний. Для того, чтобы расширить свои возможности по привлечению зарубежных инвестиций (которые идут в Таджикистан в крайне недостаточных объемах), Душанбе неоднократно обращался к Тегерану с просьбами о помощи - и, надо признать, всегда ее получал.
Иранцы соорудили очень важную для Таджикистана электростанцию «Сангтуда», участвовали в прокладке нескольких тоннелей из центра страны на север, выделили деньги на создание малых ЛЭП, которые в зимнее время снимают напряжение с поставками электроэнергии в отдаленные районы Таджикистана. Замечу, что Иран делает это либо вообще бесплатно для Таджикистана, либо на таких льготных условиях, которые республике не предоставляет ни одна другая страна, включая и рамки всех вместе взятых постсоветских экономических объединений.
Естественно, что одной «братской филантропией» здесь дело не обходится. Видя в Таджикистане страну, у которой с самого момента обретения независимости сохраняется непростое экономическое положение, Тегеран в свою очередь использует Душанбе в двух основных направлениях. Это получение возможности через Таджикистан работать на рынки других постсоветских стран (а также для лоббирования позиций Ирана в рамках ШОС и других региональных структур, поскольку во всех иных организациях Иран под давлением США выставляется либо полным изгоем, либо откровенно демонизируется).
Второе же направление этого взаимодействия с Таджикистаном для Ирана - религиозно-идеологическое. Одно время в Иране обучалось более 5 тысяч таджикских студентов, главным образом в учебных заведениях религиозного толка. После того как президент Таджикистана Э. Рахмон отозвал значительное количество своих студентов из Ирана (по причине их откровенного религиозного оболванивания с иранской стороны), их осталось на учебе в Иране примерно полторы тысячи.
Не совсем, думаю, правильно было бы говорить, что Иран только и мечтает о том, как бы «промыть мозги» таджикской молодежи постулатами шиизма и превратить их в отмороженных религиозных фанатиков. Но тот факт, что со стороны Ирана упор делается именно на религиозное проникновение в Таджикистан, руководство республики откровенно беспокоит.
Противопоставить подобному идеологическому напору Ирана Таджикистан если и может, то с большим трудом. Да и ситуация в мире нынче складывается таким образом, что Душанбе приходится уже смотреть на свои отношения с Тегераном не только с религиозно-идеологической и инвестиционной, но и с политической точки зрения.
И вопрос этот для Таджикистана будет тем более актуален, чем ближе дата планируемого вывода сил коалиции стран НАТО из Афганистана. Не секрет, что уже сегодня Соединенные Штаты активным образом «давят» не только на Таджикистан, но и на другие центральноазиатские государства с целью практически полного разрыва их отношений с Ираном. И больше всего от подобного сворачивания уже налаженного сотрудничества с Тегераном пострадает как раз именно Таджикистан (а также Туркменистан).
Из Ирана - нефть, а из Таджикистана - питьевая вода
Исходя из крайне тяжелого международного положения и настоящей «закупорки» своих связей со многими странами мира, которые просто вынуждены порывать свои контакты с Тегераном из-за давления со стороны Соединенных Штатов, Иран жизненно нуждается хотя бы в минимальной «политической легимитизации» своего реального влияния в регионе. Именно поэтому он возлагает большие надежды на взаимодействие в рамках союза Персидских государств, куда также помимо Таджикистана входит еще и Афганистан.
Нахождение там огромного по численности военного персонала коалиции стран НАТО, и прежде всего Соединенных Штатов - большая «головная боль» для Тегерана. И наступления 2014 года, когда вроде бы закончится вывод американских войск с афганской территории, иранское руководство ждет с большим воодушевлением. Но кое-что иранские представители явно пока не учитывают. Во-первых, никуда «по-настоящему» из Афганистана американцы не уйдут, а просто несколько видоизменят там свое присутствие.
А во-вторых, в США на полную катушку работает настоящая «антииранская государственная машина», целью которой является нанесение удара по Ирану и срыву (о полном уничтожении его речи не идет, потому что соответствующие технологии у Ирана в любом случае останутся) его ядерной программы. Поэтому куда раньше, чем вывод войск из Афганистана, может случиться совсем другая военная операция, от которой Иран может напрямую - и очень серьезно пострадать.
И тем не менее все свои силы иранская сторона сейчас задействует на то, чтобы ввязаться в целый ряд проектов энергетического, экономического и транзитного плана, которые могут быть осуществлены в этом регионе в ближайшие несколько лет. Один из них - прокладка крупнейшего в Азии водопровода двойного назначения, по которому по параллельным трубам в страны Центарльной Азии может пойти иранская нефть.
Проект этот намерены осуществить три персоязычных государства - Иран, Афганистан и Таджикистан, причем иранцы готовы закупать в Таджикистане из его горных озер до 1 мдлрд. кубометров питьевой воды. Аналогичные планы вынашивает и Афганистан. И что показательно: ему на это, скорее всего, дадут денег и американцы, и целый ряд международных организаций.
Тем самым вроде бы все стороны подобного проекта останутся в выигрыше: Таджикистан избавится от излишков воды, которая скапливается в горных озерах. Эта вода также «давит» на плотину в районе Сареза (это природное водохранилище гигантских размеров образовалось в результате сильнейшего в этом регионе землетрясения). А со стороны Ирана Душанбе сможет получать столь необходимые ему нефть и нефтепродукты, которые Таджикистан приобретает пока с большими проблемами с других рынков.
Важно отметить и тот факт, что Иран и Афганистан в подобном проекте даже не заикаются о какой-то своей «зависимости» в плане водоснабжения со стороны Таджикистана и готовы инвестировать в прокладку как водопровода, так и параллельного нефтепровода. Что также немаловажно: денег на подобный проект вполне могут дать и Соединенные Штаты в рамках помощи Афганистану и создания там надежной снабженческой инфраструктуры.
Наивно думать в этом случае, что Афганистан как и транзитная страна, так и как получатель питьевой воды (а также, что не исключено на перспективу, иранской нефти) будет по указке США подобным процессом «рулить». Но уже сам факт того, что Иран идет навстречу попыткам Таджикистана выбраться из сильнейшей транспортной и инфраструктурной зависимости, в которой он находится с момента получения независимости, говорит о серьезности намерений Тегерана в этом направлении.
Взять то, что может дать сегодня Тегеран. А остальное даст Пекин
Между тем сильнейшее давление не только на Таджикистан, но и другие центральноазиатские государства со стороны Соединенных Штатов насчет полного сворачивания отношений с Ираном автоматически еще больше разворачивает Душанбе в сторону Китая. Именно от Поднебесной государства региона (а вовсе не от постсоветских структур и России) ждут наиболее эффективного сотрудничества, которое не обременено ни политическими, ни идеологическими, ни какими-то «всеобще-интеграционными» условиями.
Что касается Таджикистана, то для него китайская помощь - это, по существу, единственный надежный и немедленный источник как инвестиций, так и технической помощи. Почти 20 лет Душанбе пытается найти себе вменяемых и долгоиграющих партнеров, и ничего лучше и конкретнее китайцев за все эти годы на таджикской территории так и не сложилось.
Именно Китай строит в республике целый ряд энергетических объектов, прокладывает столь жизненно необходимую ей дорожную и тоннельную инфраструктуру. Китайские компании по полной программе и давно уже развернули свой бизнес в Таджикистане, в то время как те же ближайшие соседи, у которых для подобного сотрудничества есть и силы, и средства (Россия. Казахстан), в республике практически незаметны.
Поэтому ничего удивительного нет в том, что самые перспективные для страны объекты Душанбе просто вынужден предлагать Китаю, потому как гарантированно может получить от Пекина и деньги, и оборудование - причем не через нсеколько лет, а немедленно. То же серебряное месторождение Конимансур, которое считается крупейшим в мире, и известное еще с советских времен, Таджикистан предлагал России, но ничего внятного, по сути дела, так и не дождался. Теперь аналогичное предложение сделано Китаю, и Пекин, судя по всему, своего шанса здесь не упустит.
На редкость примитивны по своей сути обвинения в этом случае руководства Таджикистана в том, что оно якобы «ложится под Китай» и затягивает постепенно на собственной шее «китайскую удавку». Разваливал Советский Союз, напомню, отнюдь не Таджикистан, как и «вышвырнули» его на дальнюю союзную обочину вовсе не таджикские, а тогдашние российские политики. Китай же за последние как минимум десять лет сделал в Таджикистане (да, по большей части для себя, но и для Таджикистана тоже) столько, сколько все остальные вместе взятые «стратегические партнеры» республики.
То, что Э. Рахмону периодически напоминают о далеком будущем, когда придется отдавать и китайские, и иранские кредиты, не учитывает логику элементарной необходимости выживания Таджикистана в условиях жесткой транспортной и энергетической блокады. Что будет через 30 лет, разбираться будут уже другие поколения политиков. А за то, что будет сегодня и завтра, отвечать придется именно нынешнему руководству страны. И если с другими вариантами взаимодействия не особо получается, то ориентир на Китай и Иран в нынешней внешней политике Душанбе будет не только сохраняться, но и в дальнейшем усиливаться.