Новая дуга нестабильности?
05.09.2012, Новое восточное обозрение
Никита Мендкович
Анализ действий радикальных исламистов в ряде стран заставляет предположить, что в этом году они ведут большое и скоординированное выступление в ряде стран. Подобное решение могло быть принято в ходе консультаций лидеров экстремистских организаций в августе-сентябре 2011 г., чтобы дать противникам «достойный» ответ на уничтожение Усамы бен Ладена.
Эта операция американского спецназа вкупе с некоторыми успехами НАТО в Афганистане поставила под сомнение будущее радикального ислама на Среднем Востоке, поэтому «ответный удар» стал для многих экстремистов вопросом политического выживания.
Ситуация во многом повторяет начало 2000-х гг., когда можно было говорить о т.н. «дуге напряженности», цепочке зон активности исламских экстремистов, тянувшейся от Филиппин до Косово. Со временем «дуга» превратилась в «пунктир», т.к. ситуация в ряде мест стабилизировалась или конфликты утратили религиозный окрас, что вытолкнуло радикалов на обочину политического процесса.
В 2012-м радикальные исламисты, по всей видимости, пытаются вернуться на пик своего влияния, одновременно активизируя деятельность в ряде государств и регионов. Наравне с чисто пропагандистским эффектом «повсеместного присутствия» такая тактика позволяет создать потенциальные безопасные тылы на случай вполне вероятного окончательного разгрома на территории Афганистана.
Попытки воспользоваться плодами политических потрясений и экономического кризиса предпринимались еще в 2011 г., однако в большинстве случаев активизация террористов 2012 г. отличается от прошлых «вспышек» более высоким уровнем стратегического планирования акций, применением нестандартных ходов и схем.
Зоной «особого внимания» для террористов стали страны, охваченные деструктивными процессами «арабской весны». Несмотря на неудачи в Тунисе и Ливии, где после падения предыдущих режимов к власти пришли «умеренные» исламские партии, потенциал «Аль-Каиды» и других подобных организаций на Востоке все еще очень велик.
Речь, прежде всего, о Йемене и Сирии, где радикальные исламисты составляют костяк вооруженной оппозиции, добивающейся свержения действующего режима вооруженным путем. В начале этого года йеменские радикалы демонстрировали значительный потенциал и захватывали контроль над рядом населенных пунктов. Однако после весеннего наступления проправительственных сил, поддержанных беспилотной авиацией США, ситуацию в стране удалось стабилизировать. Кроме того, есть информация о том, что йеменские силовые структуры получают материальную поддержку от США, что позволяет надеяться на то, что они окажутся готовыми к долгой войне с экстремистами. Во всяком случае, речь уже не идет о близкой угрозе установления в Йемене «эмирата» талибского образца.
Гораздо более сложной остается ситуация в Сирии, где власти не пользуются поддержкой Запада, а, наоборот - несут значительный ущерб от экономических санкций со стороны Европы и США. Опасения вызывает то, что вооруженная оппозиция, костяк которой также составляют исламские радикалы, значительно совершенствует свою тактику и подготовку, в то время как сирийская армия демонстрирует слабую готовность к городским боям.
Оппозиционеры за последние месяцы сильно повысили уровень управления отрядами и свои боевые навыки, что позволяет им вести продолжительные фронтальные бои против правительственных войск в Алеппо, причем достаточно часто выводят из строя военную технику противника. Пассивность силовых структур нельзя объяснить чисто политическими причинами, как это было в боях за Хомс. Сейчас речь идет об упорной обороне вооруженной оппозиции и крупных просчетах сирийских военных.
Среди последних: спорные тактические решения, неэффективное использование военной техники, слабость тылового обеспечения, которое становится в ряде случаев удобной мишенью для боевиков. Следует также обратить внимание на успехи инфраструктурного терроризма, в т.ч. серию терактов против промышленных и энергетических объектов, наносящих большой экономический и политический урон.
К счастью, пока нельзя говорить о радикальном усилении боевиков и окончательном переходе от партизанской к фронтальной гражданской войне. При прямых столкновениях армия все еще теснит боевиков, хотя и с большими усилиями, чем раньше. Однако в силу укрепления сил оппозиции и изматывания армии и национальной экономики Сирии такой сценарий становится все более вероятным.
Значительно хуже для радикалов складывается ситуация в Афганистане, где им противостоит афганская армия при поддержке США. Там, несмотря на «большое наступление» талибов в апреле-июле этого года, ситуацию переломить не удалось, и стратегическая инициатива остается в руках проправительственных сил. Кроме того, Талибан все еще не готов к фронтальным боям с войсками режима Карзая, при столкновениях с которыми несет неадекватно большие потери.
Однако Афганистан является для террористов важным источником практического опыта и квалифицированных боевиков. Последние проходят общую военную подготовку в лагерях на территории Пакистана, «обкатывают» свои навыки в боях против афганской армии и полиции, а затем выезжают в другие «горячие точки» для обмена опытом.
Военный эксперт Владимир Хрусталев определяет это явление как «негосударственные силы быстрого реагирования». «По сути, каждый конфликт тех или иных групп с местным правительством, либо конфликт по границам мусульманского мира приводит к появлению там через короткое время различных контингентов профессионалов в области конфликтов низкой интенсивности, - считает он. - Так, например, в Сирии сейчас в одном строю действуют боевики, воевавшие до этого против армии США в Ираке, так и те, кто воевал в конфликтах на одной стороне с вооруженными силами США, например, в Ливии или Боснии».
Впрочем, еще рано говорить о формировании сил, похожих на армейские в обычном понимании слова. Скорее, на примере событий в Сирии, Йемене и Афганистане можно предполагать появление некоего кадрового резерва радикальных исламистов, опытных боевиков, перебрасываемых между различными горячими точками для поддержки местных экстремистов. Своего рода «военных советников» «Аль-Каиды». Если обсуждаемое предположение верно, то мы наблюдаем очередной шаг к профессионализации терроризма. Ранее его сдерживал краткий срок жизни профессиональных боевиков, однако рост числа «иностранных добровольцев», проходящих через отряды Талибана и ИДУ в Афганистане, позволяет увеличить абсолютное число тех, кому удается покинуть страну и понести террористический опыт в иные регионы.
Если подобный «оборот специалистов» будет продолжаться, то уровень средней подготовки радикалов может значительно вырасти. Афганистан обогащает опыт нападений на военные колонны и маневрирования в горах, Сирия - городских боев, Йемен - противодействия авиации противника. Эти знания могут быть применены в Мали или иной зоне, где исламизм активизировался в силу социально-политических потрясений.
Тревогу не могут не вызывать участившиеся точечные атаки экстремистов, направленные на дестабилизацию ситуации в регионах, являющихся сферой их интересов. Примерами могут служить недавние теракты в России против видных мусульманских деятелей: убийства С.Афанди в Дагестане и В.Якупова Татарстане. Оба убитых активно выступали против групп исламских радикалов, действующих на Северном Кавказе и в Поволжье, и теракты могли быть направлены на устранение идеологического сопротивления пропаганде экстремизма в России.
Теоретически подобная тактика проведения актов индивидуального террора против тщательно отобранных общественных и политических деятелей также воспроизводит афганский опыт терактов 2011-2012 гг. против видных силовиков и политиков. Учитывая синхронизацию российских терактов с серией криминальных покушений антихристианского характера в других регионах России, многие воспринимают случившееся как довольно сложную политическую кампанию по разрушению межрелигиозного мира в России.
Если это верно, то можно говорить о резком повышении уровня стратегического планирования в руководстве международных террористических организаций и, возможно, установлении прочных контактов с другими политическими и государственными структурами.
Так или иначе, но совокупность изложенного указывает на то, что международный терроризм предпринимает меры по усилению собственного политического влияния и военных возможностей.
Это указывает на то, что спецслужбы и политические круги России и западных государств должны вновь обратить пристальное внимание на эту проблему для разработки адекватного и эффективного ответа на данную угрозу.
Мендкович Никита Андреевич, историк, экономист, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА), специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».