22 января 2013
Киргизский прецедент: понуждение к интеграции добрыми делам
22 января 2013
Киргизский прецедент: понуждение к интеграции добрыми делам
Семён Уралов Шеф-редактор проекта «Однако. Евразия». Родился в 1979 году в Новосибирске. Учился во Львовском университете на русском отделении филологического факультета, который закончил в 2001 году. С 1998 года участвует в политических, предвыборных и корпоративных проектах. Работал в Западной и Восточной Сибири, Южной Осетии, Киеве, Удмуртии, Одессе, Республике Коми, Санкт-Петербурге, Харькове, Приднестровье и остальной Евразии. Сфера интересов: Евразийская интеграция; реальная политика; шоу-политика; цветные революции; политические технологии.
«Никакой иной интеграции, кроме евразийской, для нас не существует. Это уже понимают в Москве, Минске и Астане. Значит, ядро нового Союза сформировано»
21 января 2013, odnako.org
Семён Уралов
В Киргизии принята национальная «Стратегия устойчивого развития Кыргызстана на период 2013-2017». Учитывая посткатастрофное состоянии государства Киргизия, сам факт того, что первые лица занялись хоть каким-то стратегическим планированием, не может не радовать.
Также мы не должны забывать, что Киргизия - это первое национальное государство, на котором будут отрабатываться алгоритмы и технологии включения в Таможенный союз в 2013-2014 годах. И от того, как пойдет Евразийская интеграция в Киргизии, будет зависеть судьба Украины, Молдавии, Армении и остальной национальной периферии.
Следовательно, отношение к документом такого рода не может быть формальным.
Мы помним, к примеру, историю с киргизским аэропортом Манас, сданный в аренду США для войны в Афганистане. Который обещали закрыть, получили под это кредит на союзных условиях - а затем переименовали и снова сдали в аренду США, но уже как другой аэропорт.
Легендарный «кидок» с Манасом, конечно же, был при предыдущем президенте Бакиеве. Но факт остаётся фактом: правители национальной периферии не всегда спешат исполнять свои союзные и интеграционные обязательства. Особенно если эти обязательства выдаются в кулуарной обстановке, как это часто бывает в Евразии.
Поэтому, имея дело с неустойчивыми национальными государствами на периферии Евразии, - лучше, чтобы интеграционные процессы разворачивались максимально публично. Потому что, как мы помним, население той самой Армении или Киргизии больше заинтересовано в новом Союзе, нежели национальные элиты.
Суровая реальность развития Киргизии Стратегия развития Киргизии - большой 100-страничный документ с приложениями инвестиционных проектов на ближайшую пятилетку. Меня как человека прагматичного в данной Стратегии заинтересовала, собственно, её плановая часть - те самые приложения с инвестиционными проектами, их техническими характеристиками и бюджетами.
Итак, авторы Стратегии развития Киргизии берут на себя обязательства реализовать 24 проекта в агропромышленном комплексе на сумму 400 млн долларов; 15 энергетических проектов на 5 млрд; 11 инфраструктурных проекта на 900 млн долларов и другие проекты поменьше.
Общая сумма инвестиций - 7 миллиардов. Инвесторами выступают различные структуры - здесь есть и гранты США, кредиты Всемирного банка и инвестиции России и Китая. Но при этом 4,5 млрд из 7 - это российские инвестиции. Причём Россия инвестирует всего в 3 проекта - но каких проекта! Строительство новой Камбар-Атинской ГЭС за 3,5 млрд и Верхне-Нарынского каскада ГЭС за 400 млн. И ключевой инфраструктурный проект: строительство железнодорожной ветки, соединяющей север и юг страны за 400 млн.
Нехитрый анализ фактической части Cтратегии показывает нам, что мы имеем дело с восстановлением государства Киргизия. Причём индустриально-планового восстановления, которым, займутся российские же государственные корпорации. Потому что, как мы помним, интеграция в Евразии не зависит от финансовых ресурсов. Сумма кредита не имеет никакого значения - важнее технологии и квалифицированные инженеры гидроэнергетики и строители.
Посудите сами. Камбар-Атинская ГЭС стоит 3,5 млрд долларов. Но сколько бы ни стоило, построить эту ГЭС в Киргизии никто, кроме России, не сможет. Даже если у него будет 5 или 10 млрд долларов.
Для Киргизии, обделённой нефтью и газом, гидроэнергетика - это возможность компенсировать энергетический баланс. К тому же новые энергетические мощности открывают возможности для индустриализации.
Тот факт, что Россия соединяет север и юг Киргизии железнодорожным сообщением, иначе как спасением для Киргизии не назовёшь.
Дело в том, что незалежная Киргизия в ходе постсоветской деградации скатилась в кланово-родовые отношения. И то, что север соединён с югом одним шоссе, привело к тому, что юг начал жить по своим неофеодальным законам. К тому же юг граничит с Узбекистаном и Таджикистаном, поэтому там даже завелись местные исламисты.
Ситуация разорванности незалежной Киргизии на два слабоинтегрированных региона в условиях кланово-родовой политики - это риск для всех. И для элит, и для граждан, и для соседей.
Железная дорога, которая соединит юг и север, - это фактически восстановление хребта государства. Очевидно также, что это основная инфраструктура для индустриализации в Евразии. Которая, как мы помним, является каркасом всей Евразийской интеграции.
Правильные национальные выводы при отсутствии евразийских целей Итак, мы имеем дело с восстановлением государства на территории Киргизии. Причём государства в его сильных формах - энергетической и инфраструктурной. Причём восстанавливается оно не каким-то абстрактным «мировым сообществом». Восстановление Киргизии проходит по воле России. Россия как субъект Евразийской интеграции восстанавливает государство в объекте Евразийской интеграции - Киргизии.
И в этом нет ничего постыдного или плохого.
Итак, в Киргизии восстанавливается государство. Восстанавливает государство Россия. Об этом говорит язык фактов Стратегии национального развития Киргизии.
Но сама Стратегия нам, к сожалению, об этом не говорит.
Россия не обозначена как главный союзник и субъект восстановления государства в Киргизии. Если верить Стратегии, то Киргизия ищет своё место в мире, а не восстанавливает государство вместе с Россией: «Наша долгосрочная задача - построить сильный и независимый Кыргызстан, комфортный для жизни и инвестиций. Кыргызстан может занять достойное место в мировом сообществе».
Более того, в экономическом разделе Стратегии есть отдельный пункт: «Опора на собственные силы», что вообще абсурдно с точки зрения инвестиционного плана Стратегии. Также, если верить Стратегии, развитие Киргизии будет основано на «законности», которая обозначена как «главный фактор стабильности и государственной устойчивости». Что, безусловно, важно. Но конкретно в киргизском случае куда более значительным фактором государственной устойчивости является железная дорога и российские поставки вооружений. Кстати, никакие военные проекты в Стратегии не представлены, хотя военные поставки Киргизии растут с каждым годом.
Стратегия развития Киргизии - странный документ. С одной стороны, в нём есть достаточно чёткий план собственно Евразийской интеграции. Но этот план приходится выискивать между строк и расшифровывать за авторов. Которые зачем-то спрятали сущность процессов в Евразии за сотней страниц абстрактных рассуждений о «верховенстве права» и о прочей общечеловечной глупости.
При этом в части самооценки государства и общества в Киргизии авторы Стратегии поражают точностью выводов и честностью: «Два десятилетия после распада бывшего СССР прошли в режиме "выживания" народа Кыргызстана. Это было время "потерянных возможностей". Всё, что создавалось трудом не одного поколения кыргызстанцев, оказалось разрушенным и забытым. В то же время множество широко разрекламированных проектов развития не достигли цели из-за неэффективности государственного управления, коррупции, а также криминализации отдельных государственных структур в период правления двух первых президентов страны».
*** Итак, перед нами очередной парадокс, связанный с национальными элитами периферии. С одной стороны, мы видим плановое освоение киргизскими элитами основ Евразийской интеграции. И это отражено в Стратегии.
Но в то же время те же самые национальные элиты не пытаются разобраться с причинами и следствиями процессов, в которых они участвуют. Следовательно, даже не пытаются занять позицию субъекта.
Если мы будем пытаться описывать в логике «демократии, верховенства права и прав человека» то, что происходит в Евразии, - мы никогда не сдвинемся с места.
Национальные элиты, участвующие в интеграции в Евразии, обязаны усваивать основы той самой интеграции. Чтобы уметь ставить евразийские цели и описывать их в Стратегии развития.
Иначе зачем нужны стратегические документы, если они написаны языком евроатлантической политологии - которая не может адекватно описывать нашу евразийскую действительность?