В чем суть «большой игры» XXI века
Monday, December 31 2007 analitika.org
Александр ФИЛОПУЛОВ
Парадокс нового соперничества за влияние в Центральной Азии заключается отнюдь не в борьбе двух противостоящих сторон, как это было во второй половине XIX - начале ХХ вв. Отныне участниками противоборства стали практически все, кто так или иначе заинтересован в природных ресурсах региона, его геостратегических позициях и собственной безопасности.
Обращение к экспертным материалам, предпринимаемое в последнее время «Российскими вестями», обусловлено желанием ознакомить читателей газеты с точкой зрения специалистов, не прибегая к пересказу их идей и выводов. На этот раз в центре внимания оказались аналитические разработки, опубликованные в разных иностранных и отечественных изданиях, рассчитанных на тех, кто профессионально занимается вопросами центрально-азиатской региональной ситуации и ее связями с другими мировыми регионами. Примечательна аргументация и мотивация действий так называемых новых игроков «второго издания» Большой игры.
Так, в частности, по мнению Владимира Матвеева, политического обозревателя из Казахстана, «наличие на территориях ряда стран Центральной Азии (Казахстана, Узбекистана и Туркмении) газовых ресурсов позволяет им позиционировать себя как энергетические державы межрегионального масштаба, которые стараются вести собственную энергетическую политику. Однако это неизбежно ведет к росту противоречий с Россией и заставляет всех игроков газового рынка Центральной Азии искать новые подходы в решении данной ситуации: В настоящее время высокие темпы роста экономики Китая не обеспечиваются соответствующим развитием топливно-энергетического комплекса.
Сейчас в энергопотреблении КНР преобладает уголь, доля которого в 2006 году составила 64%... В последнее время из-за нарастания дефицита нефти органы государственной власти Китая осуществили разворот в сторону приоритетного развития газовой промышленности: Для покрытия дефицита Китай вынужден ориентироваться на экспорт газа из-за рубежа, прежде всего из России и Центральной Азии: Новый расклад сил в газовом комплексе Центральной Азии выгоден прежде всего странам-производителям газа.
Он дает им большее поле для маневра. Для газодобывающих стран этого региона подписание договоров о продаже значительных объемов газа Китаю скорее является политическим аргументом, который обеспечивает наступательную позицию этих стран в переговорах с Россией о ценах на покупку газа для газотранспортной системы САЦ. «Газпром», в принципе, идет на уступки, цена закупок центральноазиатского газа для его перекачки в Европу постоянно растет: Китайская сторона, в свою очередь, заинтересована в конкурентной борьбе казахстанского, туркменского и западносибирского газа на китайском рынке в целях понижения цены предложения. В итоге неизбежной конкурентной борьбы казахстанского, туркменского и западносибирского газа на китайском рынке складывается по отношению к Китаю чрезвычайно переменчивый пасьянс интересов внешних игроков: На наш взгляд, реализация газа по низким ценам не выгодна странам Центральной Азии.
Дело в том, что изменения в объемах транспортировки законтрактованного газа оказывают существенное влияние на эффективность его транспортировки. А объемы подачи газа неясны» (Эксперт Казахстан, ? 36, 01.10.2007).
В свою очередь, Чжао Хуашэн, руководитель отдела изучения России и Центральной Азии Шанхайского института международных исследований (Шанхай, Китайская Народная Республика), пытаясь определить основной вектор вероятного развития ситуации, делал еще три года назад соответствующий вывод: «Особый статус Китая, России и США в Центральной Азии объясняется, с одной стороны, следствием их участия в судьбе региона и оказываемым ими влиянием на него, с другой - результатом особых взаимоотношений между этими тремя державами на международной арене. Военное присутствие США в ЦА глубоко воздействует на политику ее стран. В ближайшем будущем возможна трехсторонняя конфронтация:» (Центральная Азия и Кавказ, ? 5/35, 2004).
Так называемый китайский аспект «Большой игры» сочетается еще с одним, не менее важным, а порой и определяющим - американским. Мурат Лаумулин, доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан (Алматы, Казахстан), обращаясь к этой проблеме, отмечал, что «Геостратегия США в странах Центральной Азии осуществляется не в вакууме: она сталкивается с интересами других мировых центров силы (России, Китая, Евросоюза, а также Ирана и прочих исламских государств), зачастую вступая с ними в противоречие. В то же время политика США в регионе находится в определенной зависимости от отношений Вашингтона с данными державами, хотя и не детерминирована ими. В целом американская политика в ЦА - часть более общей, Евразийской стратегии США, затрагивающей помимо стран Центральной Азии, Каспийского и Кавказского регионов Россию, Афганистан, государства Среднего Востока, Южной Азии и Китай».
В свою очередь, Евразийская стратегия США - часть глобальной стратегии Вашингтона» (Центральная Азия и Кавказ, ? 4/52, 2007). Намного сложнее дело обстоит с определением внешнеполитических позиций Единой Европы в отношении Центральной Азии. Этот факт был отмечен Наргис Касеновой, преподавателем кафедры политологии Казахстанского института менеджмента, экономики и прогнозирования (Алматы, Казахстан), которая приходила к выводу о том, что «Преодолевая трудности, Евросоюз постепенно эволюционирует к большей субъектности и способности проводить единую внешнюю политику. Роль геополитического «игрока» подразумевает необходимость выработки стратегии как по отношению к другим крупным «игрокам» - США, России и Китаю, - так и по отношению к регионам, влияющим на безопасность и процветание Европы, - таким, как Центральная Азия. Особенностью указанного региона является его «зажатость» между «самым большим и важным соседом» ЕС - Россией, а также нарождающейся «мегадержавой» - Китаем.
Таким образом, политика ЕС в ЦА не может формироваться вне контекста европейско-российских и европейско-китайских отношений: Не будет преувеличением сказать, что выработка политики Евросоюза в отношении ЦА все еще находится на начальной стадии». (Центральная Азия и Кавказ, ? 4/52, 2007).
Для самих европейцев время решать наступило, судя по всему, относительно недавно. Никлас Норлинг, координатор проекта Объединенного трансатлантического исследовательского и политического центра Института Центральной Азии и Кавказа (США) и Программы исследований Великого шелкового пути (Швеция), заместитель редактора ежеквартального журнала «Китай и Евразийский форум» (Упсала, Швеция), пытаясь определить основные параметры европейской политики, писал: «Как заявлено в соответствующей программе, «В период председательства Германии особое внимание будет уделяться стратегически важному региону Центральной Азии. ЕС планирует утвердить по отношению к Центральной Азии стратегию, определяющую его интересы и цели в регионе».
Кроме того, после встречи с членами Европарламента, состоявшейся 23 января 2007 года, министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер заявил, что Германия собирается выступить с новой «Инициативой для Центральной Азии», призванной увязать в рамках единой последовательной стратегии проблемы энергоснабжения и вопросы безопасности - две главные сферы интересов ЕС в регионе. Но еще в мае по-прежнему было неясно, станет ли эта Инициатива дополнением к региональному Стратегическому документу или же войдет в него как составная часть. Однако сама по себе острейшая необходимость безотлагательно переформулировать центральноазиатскую политику ЕС не вызывает сомнения:» (Центральная Азия и Кавказ, ?3/51, 2007).
Однако помимо этих активных игроков, участвующих в Большой игре, существуют и другие. К числу таковых относится исламская Республика Иран. Доктор Абузар Эбрахими , генеральный директор по культуре Азии и Океании Организации исламской культуры и связей в интервью под названием «Отношения Исламской Республики Иран с Центральной Азией и Кавказом», опубликованном иранским Центром по изучению России, Центральной Азии и Кавказа :
Хотя все еще роль исламского Ирана в региональном обмене и нельзя отрицать , однако то , что ожидалось от этого огромного потенциала и благоприятной почвы для углубления и расширения влияния Ирана в странах региона, конечно , было более того , что мы имеем на сегодня , и следует согласиться , что мы не использовали и одной пятой части нашего потенциала и возможностей в этом регионе и оставили поле битвы нашим региональным и мировым соперникам и конкурентам , в том числе Америке , России и особенно Турции : В любом случае , общие культурные сферы и потенциалы , существующие между народами и нациями этого региона , общие интересы и традиции , общий язык , выдающиеся деятели , история и цивилизация - это все факторы , которые могут способствовать выходу Ирана на региональную арену в качестве наисильнейшей державы , особенно в сфере культуры . Но мы никогда правильно и логично не воспользовались этим потенциалом , а наоборот , во многих случаях поступили неправильно , не соблюли необходимых правил , что привело к сильной обеспокоенности у государственных мужей этих государств , особенно с точки зрения безопасности и национальных интересов , и сами закрыли перед собой двери». Таким образом, судя по мнениям, высказанным экспертами, борьба за Центральную Азию еще не закончена, и ее перспективы остаются неизвестными.
"Российские вести"