«Asia Times»: Россию всерьез интересуют ресурсы Центральной Азии
18.02.11 16:13, «Asia Times»
Москва хочет заполучить контроль над энергоресурсами
Поскольку после распада Советского Союза Центральная Азия стала открытой, у стран региона появилась возможность наладить связи с Европой, Юго-Восточной Азией и Ближним Востоком. Этот факт оказался существенным в развитии региональных энергетических и транспортных коридоров.
Эти инициативы помогли укрепить суверенитет республик Центральной Азии, которые Россия часто провозглашала зоной своих привилегированных интересов, в то же время способствуя развитию экономических и политических связей между странами и регионами. Трубопроводы «Баку-Тбилиси-Джейхан» и «Туркменистан-Узбекистан-Казахстан-Китай» являются примерами этого сотрудничества, так же, как предполагаемый трубопровод «Набукко», с помощью которого газ будет поступать из Каспия в Европу через Кавказ. В ближайшем будущем могут реализоваться два других проекта: газопровод «Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ), продвигаемый Ашгабатом после недавних газовых конфликтов с Россией, а также проект по электрификации «Центральная Азия - Южная Азия - 1000» (ЦАЮА-1000), разработанный для поставки электричества из Кыргызстана и Таджикистана в Пакистан и Афганистан. Их стоимость может достичь 4 млрд. долларов США и 1 млрд. долларов США соответственно. По первому проекту предполагается поставлять до 33 млрд. кубометров газа, по второму - 1000 мВт электричества ежегодно.
В декабре 2010 года участники проекта ТАПИ пришли к соглашению о строительстве трубопровода, тогда как участники ЦАЮА-1000 близки к завершению подготовки анализа реализуемости данного проекта. Всё же картина не была завершенной без потенциальной роли России в этих проектах и в целом регионе, который может оказаться в энергетическом вакууме после вывода войск коалиции из Афганистана. Недавно Москва предприняла активные действия для своего участия в проектах ТАПИ и ЦАЮА-1000, учитывая то, что она первоначально рассматривала возможность участия в подобных инициативах во время советской эпохи и в 1990 гг. Некоторые усматривают в интересах России её желание контролировать рынки энергоресурсов, сосредоточенные на Туркменистане, имеющем большие запасы газа, и Кыргызстане и Таджикистане, которые богаты водными ресурсами. Россия не хочет, чтобы они попали в другие руки на «нероссийских» условиях.
Участвуя в проекте ТАПИ, Москва могла бы увести Туркменистан в сторону от транскаспийских энергетических проектов, которые запланированы без участия России, а также заложить основу для переориентации собственного газового рынка к быстро развивающейся Азии.
Другие полагают, что Россия хочет развить юго-северную геополитическую ось, с помощью чего она могла бы также попытаться содействовать, на своих условиях, появлению «Нового Среднего Востока» - геополитического пространства, простирающегося от России через Центральную и Южную Азию до Ближнего Востока. Эти планы могли бы конкурировать с подобными планами, предположительно инициированными США, об образовании «Великого Ближнего Востока» или «Великой Центральной Азии».
Эти аргументы - не единственные. Однако действительность заключается в том, что Москва больше не может позволить себе оказывать давление или доминировать в геополитической динамике Центральной Азии в одиночку. В связи с этим точка зрения участников ТАПИ и ЦАЮА-1000 по поводу возможной роли России в этих проектов является решающим фактором. Туркменистан весьма обеспокоен по поводу усилий Москвы, которые, как считает Туркменистан, преследуют цель присоединиться к ТАПИ и любой ценой разрушить планы строительства трубопровода «Набукко».
В октябре прошлого года вице премьер-министр России Игорь Сечин сказал, что Москва и Ашгабат рассмотрели возможность участия России в проекте ТАПИ, принизив перспективы «Набукко». Ашгабат отверг эту информацию, заявив, что «данные заявления расцениваются в Туркменистане как попытка воспрепятствовать хорошему курсу международного сотрудничества нашей страны в энергетической сфере и подвергают сомнениям наши обязательства перед партнерами». Также Туркменистан заявил, что никаких соглашений относительно российского участия в проекте ТАПИ не существует.
В отличие от Туркменистана Пакистан, Афганистан и Индия выразили свою поддержку по поводу участия России в проекте ТАПИ. В ноябре прошлого года согласие на участие России в проекте выразил Исламабад. Кабул последовал примеру Пакистана в январе этого года во время встречи президента Хамида Карзая с российским президентом Дмитрием Медведевым в Москве. В ходе встречи президенты пришли к соглашению о расширении сотрудничества по вопросам экономики и безопасности, что может оказаться полезным для Афганистана в случае вывода войск НАТО из страны. Россия на сегодняшний день планирует или уже реализует некоторые энергетические и транспортные проекты в Афганистане. Еще неизвестно, будет ли Москва участвовать в проекте ТАПИ, но очевидно одно - Ашгабат, скорее всего, встанет на пути России.
Что касается ЦАЮА-1000, Москва предложила инвестировать в данный проект 500 млн. долларов США. Азиатский Банк Развития и участники проекта считают роль Москвы решающей, учитывая финансовые ограничения проекта. Между тем США, похоже, проявляют осторожность. В сентябре прошлого года помощник государственного секретаря США по Центральной и Южной Азии Роберт Блейк опроверг гипотезу о предполагаемой «битве» между США и Россией по вопросам, связанным с проектом ЦАЮА-1000, сказав, что Вашингтон, прежде, чем занять какую-либо позицию, ждет результатов анализа осуществимости проекта.
Одним из таких вопросов является энергетический спор между Таджикистаном, жаждущим укрепить свою энергетическую безопасность путем реализации гидроэнергетических проектов, и Узбекистаном, который находится ниже по течению и беспокоится за свои хлопковые поля. Душанбе в своих энергетических инициативах полагается на политическую, финансовую и технологическую поддержку Москвы. Однако перспективы есть: Россия уже инвестировала примерно 600 млн. долларов США на строительство ГЭС «Сангтуда-1» в Таджикистане, но проявляет осмотрительность относительно инвестирования в ГЭС «Рогун», также Москва инвестировала в строительство ГЭС «Камбарата» в Кыргызстане (которые могут оказаться необходимыми в успешной реализации проекта ЦАЮА-1000) из боязни, что Узбекистан может отдалиться от неё.
Россия, Таджикистан, Пакистан и Афганистан также стремятся укрепить сотрудничество в сфере энергетики, торговли, транспорта и безопасности. Помимо участия в проекте ЦАЮА-1000 и создания квартета по борьбе с наркотиками в 2009 году, они также изучают возможность строительства транспортной артерии через афганский коридор Вахан.
Несмотря на свои очевидные перспективы и выгоду, проекты ТАПИ и ЦАЮА-1000 также сталкиваются с техническими, финансовыми и политическими проблемами, переплетенными с геополитическими проектами многочисленных игроков, не в последнюю очередь США и России. В случае реализации этих проектов страны Центральной и Южной Азии получат больше возможностей и вариантов, чтобы способствовать своему развитию общими усилиями. Однако у многих стран будет оставаться один вопрос без ответа: на чьих условиях?
Роман Мурзалевски «Asia Times», 18 февраля 2011 года Перевод - «Zpress.kg»