21 ноября 2009
«В Казахстане существует тихий экстремизм» :: Казахстан. Деловая Неделя.
21 ноября 2009
«В Казахстане существует тихий экстремизм», - считает профессор Байтенова
20 ноября 2009г. ? 44 (872), Казахстан. Деловая Неделя.
Рустам АЛИ
Сегодня религиозная ситуация в стране остается крайне напряженной. В Казахстане официально зарегистрировано около 4000 религиозных объединений, но насколько благотворно они влияют на общество? Какова вообще ситуация с экстремизмом в Казахстане? С этими и другими вопросами «ДН» обратилась к доктору философских наук, профессору и заведующей кафедрой «Философии наук и религиоведения» КазНУ им. аль-Фараби Нагиме Байтеновой.
Завкафедрой «Философии наук и религиоведения» КазНУ им. аль-Фараби Нагима Байтенова уверена, что на фоне идеологического вакуума процветает «тихий экстремизм»
- Нагима Жаулыбаевна, расскажите, пожалуйста, о причинах появления в республике столь большого количества религиозных сект, в частности исламских?
- Действительно, после того как наша страна получила независимость, стали появляться совершенно новые религиозные образования и религиозные секты, которых у нас раньше не было. Это объясняется тем, что мы были атеистическим обществом, и даже такие религии, как ислам и христианство, были на полулегальном положении. C получением суверенитета наши граждане получили реальную свободу вероисповедания и свободу совести, наше государство взяло курс на демократизацию всех сфер жизни общества, этим очень хорошо воспользовались многие религиозные движения. Стали появляться миссионеры различного толка, причем не только исламского направления, хотя наше государство считается прежде всего традиционно исламской направленности, тем не менее особенно наблюдается рост неопротестантских сект и различных религиозных новообразований. Это неопятидесятничество, всевозможные неопротестантские секты, которые носят харизматический характер. Причин, конечно, очень много, но один из наиболее часто приводимых доводов - это образование идеологического вакуума. Об этом говорят и с этим соглашаются очень многие эксперты, занимающиеся религиозными вопросами. И действительно, когда прежняя идеология отжила и перестала существовать, а новая идеология не сформировалась, и вот этим образовавшимся идеологическим вакуумом прекрасно воспользовались и миссионеры, и представителями всевозможных сект. Этот идеологический вакуум в определенной степени существует и по сей день. Новая идеология у нас еще до конца не сформирована, мы все еще в состоянии поиска, и попытки найти национальную идею, которая могла бы стать основой новой идеологии, говорят об этом.
К следующей причине можно отнести несовершенство нашей законодательной базы. И это вполне объяснимо, потому что у нас, и прежде всего в советские времена, не было такого большого количества сект, как в настоящее время. И поэтому наша законодательная база не достаточно была развита для регулирования этих религиозных и межконфессиональных отношений. Более того, даже ныне существующая законодательная база, то есть принятый в период уже после получения независимости, Закон «О совести и свободе вероисповедания» далеко не совершенен, учитывая то, что там приняты только общие принципы, а современная религиозная ситуация в Казахстане намного усложнилась как в структурном, так и в содержательном плане и требует существенных дополнений в существующую законодательную базу. Еще на заре нашей независимости многие религиозные секты работали как культурные и образовательные центры, а наше законодательство, не предусмотревшее этого, не смогло регулировать их деятельность. А что касается нового законопроекта «О религии», который все никак не могут принять, по нему я, как религиовед, могу сказать, что он тоже далеко не безупречен, если сравнивать его со многими положениями европейских законодательств.
Третьей причиной, скорее всего, послужила перемена ценностей, смена целого строя, приведшая к духовному кризису. Люди, особенно люди думающие, интеллигенция, находились в состоянии духовного поиска, и традиционные религии не всегда отвечали духовным потребностям современных людей. Поэтому этот поиск зачастую приводил их к этим новым религиозным образованиям и сектам, учения которых были более приспособлены к современным условиям жизни. Внешне казалось, что они могут найти ответы на многие актуальные и волнующие их вопросы в этих религиозных новообразованиях, но потом приходило разочарование, и более того, я об этом часто говорю, в эти секты легко попасть, но выйти бывает очень трудно или практически невозможно. Об этом можно очень много говорить, на мой взгляд, таковы основные причины появления и распространения этих сект в нашей республике. Что касается появления исламских направлений и течений, это, конечно, тоже вызвано вышеупомянутыми причинами плюс к ним еще можно добавить и то, что, особенно в начале 90-х наши многие молодые люди уезжали в зарубежье для получения образования. Тут, конечно же, подразумеваются страны, в которых в качестве национальной идеологии позиционируется нетрадиционный для нас ислам шиитского или, предположим, ваххабитского толка. А у нас традиционной ветвью является суннизм ханафитского мазхаба учения Матруди. В итоге эти наши молодые люди, оказавшись под влиянием идеологии другого государства, приняли ее и потом эти же учения и ценности переносили к нам. Ислам, как и любая мировая религия, подвержен каким-то местным трансформациям, и существует определенная разница между классическим исламом у арабов, иранцев, индусов, турков и у нас. Так местные доисламские традиции, несомненно, оказывают свое влияние. Допустим, наш ислам, тесно переплетается с доисламскими верованиями, в частности, с тенгрианством и зороастризмом. Мы же очень долгие годы некоторые культы и обряды воспринимали как исламские, к примеру, очищение огнем или же ношение тумаров, (всевозможные талисманы, обереги), как сейчас выясняется, всего этого нет в исламе. А те молодые люди, которые получили образование в традиционно исламских государствах, способствовали образованию всевозможных исламских течений и сект, нетрадиционных для Казахстана, некоторые из которых носили и носят явно деструктивный характер. Вообще, об этой теме можно говорить бесконечно, и, без сомнения, религиозная ситуация в Казахстане требует более тщательного изучения.
- Насколько правомерно использование понятия «секта» и что подразумевается под понятиями «деструктивная» и «тоталитарная» секта? - Здесь нужно сказать, что в отношении использования понятия «секта» в последнее время идут очень большие дискуссии, причем не только в научной сфере, но и среди политиков, журналистов, этот вопрос возникает практически во всех конференциях, где речь идет о тех или иных религиозных процессах. Понятие «секта»-это не новое понятие, оно существует и в науке и в религии с самого ее зарождения. Более того, наверное, нужно сказать, что и ислам, и христианство, и буддизм первоначально возникли как секты, и только потом они, как бы получив более широкое распространение, поднялись до статуса мировых религий. С одной стороны, секта означает, что это обособившаяся группа, имеющая свой культ и свое учение. Под религиозной сектой (от лат. слова secta, которая означает школа, путь, учение) понимается оппозиционное течение по отношению к тем или иным религиозным течениям, как правило, по отношению к традиционным мировым религиям. Сейчас использование этого термина носит больше негативный оттенок. То есть, когда говорят «секта», здесь имеется в виду, прежде всего, деструктивные и тоталитарные секты. Хотя, нужно сказать, есть и такие секты, не носящие деструктивного и тоталитарного характера, то есть они не противостоят обществу, государству, они просто обособившаяся группа, которая занимается своим вероучением. Но сегодня наибольшее распространение получили определенные религиозные движения и образования, имеющие явно деструктивный и тоталитарный характер. Что мы подразумеваем под деструктивными сектами? Это те секты, деятельность которых носит ярко выраженный деструктивный характер и которые противостоят устоявшимся традиционным духовным и нравственным ценностям, принятым в данном обществе, зачастую нарушающие юридические и нравственные законы общества, их деятельность приводит к разрушению семьи и целостности личности. Представители этих организаций прекрасно владеют психотехникой, гипнозом, и они разрушительно влияют на сознание человека, что приводит к состоянию измененного сознания, к раздвоению личности, в результате чего человек уже не может реально относиться к окружающей действительности. Что касается тоталитарных сект, то их деятельность связана напрямую с диктатом лидера, носящего харизматический характер, и вся деятельность направлена на подчинение своему лидеру. Более того, эти секты сложно отнести к религии, потому что традиционно в религиях основной идей является идея бога, здесь идея служения богу подменятся культом личности, идеей служения лидерам секты. Сегодня иногда предлагают понятие секты заменить понятиями «новые религиозные движения» или же «новые религиозные образования», но оно уж слишком нейтрально и слишком обезличено, не несет никакой смысловой нагрузки и реально не отражает истинную суть вещей. Поэтому, я считаю, что нужно сохранить это понятие, и от того, что мы их будем называть по-другому, сущность их деятельности не поменяется, и вещи нужно называть своими именами.
- Сегодня в связи с активизацией деятельности различных сект, в особенности тех, деятельность которых носит деструктивный и тоталитарный характер, со стороны властей стали предприниматься соответствующие меры. Не противоречит ли это нашему законодательству и принципу толерантности, который является основополагающим в межконфессиональных отношениях? - Я считаю, что меры, принимаемые соответствующими органами своевременны и осуществляется строго в рамках закона. И даже то, что у нас часто боялись судебных процессов - неправильно, ведь это как раз таки и есть одна из демократических форм решения вопроса. И поэтому, я думаю, бояться этого не нужно, все это делается вполне в правовом пространстве, их действия направлены на защиту прав человека и связаны с национальной безопасностью нашего государства. Так же эти действия никак не нарушают принципа толерантности, являющегося основополагающим в межконфессиональных отношениях у нас в стране. И здесь не стоит путать толерантность с конформизмом. Принцип толерантности является основополагающим в отношении тех религиозных образований, деятельность которых носит конструктивный характер и направлена на укрепление духовных и нравственных устоев общества, и никак не может быть применен в отношении тех религиозных образований, деятельность которых носит деструктивный характер. Ни общество, ни государство не может работать против себя, против интересов своих граждан, против личности. К слову сказать, Комитет по правам человека должен защищать не интересы этих деструктивных сект, а в первую очередь жертв, пострадавших от деятельности таких сект.
- Существуют ли какие-то структуры, оказывающие помощь жертвам деятельности деструктивных и тоталитарных сект? - Сейчас в нашем обществе появилась совершенно новая категория людей -жертвы, пострадавшие от деятельности вышеупомянутых сект. Здесь нужно сказать, что зачастую они оказываются предоставлены сами себе, эти люди очень нуждаются в помощи со стороны специалистов, таких как юристы, психологи и медики. Следует отметить, что сегодня начало уже заложено, несколько лет тому назад у нас в стране был всего лишь один такой центр по оказанию помощи жертвам сект (в Костанае). На данный момент существует Ассоциация по оказанию помощи подобным жертвам, и всего по Казахстану сегодня насчитывается около тринадцати подобных центров. Учитывая, что сейчас в стране существует, и то это неполные данные, свыше 4000 религиозных движений, я думаю, вы согласитесь, что практически таких организаций недостаточно. Несомненно, теперь нужно расширять эту сеть, открывать приюты и реабилитационные центры, необходимо создать специальные сайты, где была бы размещена достоверная информация обо всех религиозных сектах, и прежде всего о деструктивных, с указанием адресов, куда могли бы обратиться пострадавшие за помощью. Сегодня существует острая необходимость в квалифицированных юристах, ведь люди, которые выходят оттуда, не только больны, но и зачастую лишились собственности. Лидеры и активисты сект путем гипноза и устрашения отбирают все, начиная от бизнеса, заканчивая жильем и другой собственностью. У лидеров и активистов сект развиты не только навыки привлечения, но и удержания своих «подопечных». Поэтому важна помощь психологов, ведь бывшие члены сект становятся психически больными, и зачастую это все приводит к суициду и другим негативным явлениям.
- Существует ли в нашей стране угроза религиозного экстремизма?
- Это достаточно серьезный вопрос, с одной стороны, если судить поверхностно, то можно сказать, что у нас религиозного экстремизма нет, и что нам это не грозит. Но на самом деле у нас окружение в этом отношении достаточно неспокойное. Это наше ближайшее окружение, чуть дальше Афганистан, все это внешние факторы, и угроза как таковая существует. Еще есть и внутренний фактор, и это угроза идет от деятельности тех же деструктивных сект. Допустим, это прежде всего исламские секты, которые носят экстремистский характер и которые у нас под запретом. Это тот же Хизб ут-Тахрир, те же ваххабиты, деятельность которых носит явно политический характер. А зикршилер (суфисты) настроены на разрушение личности, зомбируют молодых людей. У нас в Казахстане существует такой вид экстремизма, я бы этот вид назвала «тихим экстремизмом». Речь идет о разрушении общества изнутри, осуществляется скрытая религиозная экспансия. Дело в том что, в особенности неопротестантские образования, те же мунниты, «Новая жизнь», «Агапе», «Благодать», церковь сайентологии, и их достаточно, и если изучить направленность их деятельности, то можно заметить своеобразное разделение сфер влияния. Допустим, одни секты работают с государствообразующим этносом, то есть с казахами. Другие секты работают с политической элитой, с бизнесменами, как например сайентология, еще одни работают с молодежью, причем не с той молодежью, которая в ауле, без работы, а именно с образованными, и прежде всего со студенчеством. И даже, если мне память не изменяет, то ли «Агапе», то ли «Благодать» работает с домохозяйками. В итоге получается, что все наше общество разделено под сферы их влияния и деятельности, и они с ними конкретно и целенаправленно работают. Это только на первый взгляд кажется, что у нас все хорошо, что у нас тихо. Мы должны знать, и вообще все наше население должно знать, что в этих сектах работают профессионалы своего дела. С ними шутки плохи, и в отличие от традиционных религий у них очень хорошо разработаны современные технологии вербовки. Просто следить за их деятельностью и ничего не предпринимать очень чревато непреодолимыми последствиями для нашего общества.
- На данный момент помимо вопроса о государственном языке актуальным является и вопрос о введении религиоведения как обязательного предмета в учебный процесс. Нужно ли нам это?
- Да, я согласна, вопрос о введении религиоведении является очень актуальным наряду с вопросом о государственном языке. Я и многие мои коллеги на протяжении всех последних лет часто поднимали вопрос о введении данного предмета в учебный процесс. Но, нужно сказать, в обществе нет однозначного понимания данной ситуации, потому что одни радуются и говорят: вот хорошо, ввели религиоведение, теперь мы будем говорить об исламе, другие говорят, что вот теперь мы можем свободно распространять свои верования. Этого допускать никак нельзя. Если во многих других отношениях мы ратуем за плюрализм, то в данном случае он может сыграть не очень хорошую роль.
Дело в том, что религия и религиоведение очень сложный предмет, и это очень тонкие вещи, поэтому здесь нужно быть очень осторожными. Здесь нужно отметить, что в учебных заведениях не разрешается чтение проповеди и агитация любой из религий, в данном случае речь идет не только о сектах. Религиоведение-это наука, как математика, как физика и философия, и в данном случае объектом изучения является религия. При введении этого предмета в школу должна быть разработана единая программа, причем и на русском, и на казахском языках они должны быть идентичными, должны быть учебники, которые также должны пройти тщательную религиозную экспертизу. По-моему, этот предмет введен в связи с современной религиозной ситуацией: активизацией деструктивных сект не только в Казахстане, но и во всем мире. Этот предмет введен, чтоб молодежь - будущее нашего государства, была религиозно образована, чтоб они знали, что на самом деле их ждет в этих сектах. Этот процесс должен найти свое продолжение, и религиоведение как обязательный курс должен быть введен и в вузах, т.к. сегодня секты активно работают, прежде всего со студенческой молодежью. - Кто такие «религиоведы» и насколько востребована сегодня данная специальность?
- Мы уже порядка десяти лет в нашем КазНУ им. аль-Фараби на факультете философии и политологии на кафедре философии науки и религиоведения готовим религиоведов. Иногда очень странно слышать, когда мы говорим о подготовке «религиоведов», люди говорят, что мы готовим священнослужителей, то есть имамов для мечетей и священников для церквей. То есть у большинства не совсем правильные представления о данной специальности. Дело в том, что мы - светское учебное заведение - и никаких религиозных деятелей мы не готовим. А выпускники нашей кафедры занимаются вопросами религии и межконфессиональных отношений, и работают они прежде всего в государственных учреждениях, таких как парламент, аппарат и администрация главы государства, юридические департаменты и отделы внутренней политики акиматов городов и областей. Также они представлены и в силовых структурах РК, таких как Комитет национальной безопасности и таможенная служба. Недавно мы слышали, что в соседней России ввели должность религиоведа даже в МЧС. Еще мы готовим преподавателей-религиоведов, ученых, которые занимаются научно-исследовательской деятельностью, религиоведы - это светская специальность, и они выступают по большей степени как аналитики и эксперты по различным аспектам религиозных процессов. Потребность в религиоведах не удовлетворена, и высококвалифицированные специалисты требуются и по сей день.
- Каково различие между религиоведением и теологией?
- Здесь нужно отметить специфику каждой из них. Религиоведение по своему обхвату намного шире, чем теология, потому что оно изучает историю и теорию, все аспекты и стороны всех традиционных, нетрадиционных, деструктивных и недеструктивных религий, дорелигиозных верований и всех религиозных образований без исключения. Теология же намного уже, «тео» означает бог, «логос» - наука, то есть теология - это есть учение о боге, а насколько мы знаем, идея о боге присуща не всем религиям, в основном мировым религиям - это прежде всего ислам и христианство. Поэтому существует исламская и христианская теологии. Правда, в отношении ислама использование слова «теология» иногда оспаривается, что это западное слово, где-то они, конечно, правы, но для более полной передачи сути этого предмета в качестве общепринятой дефиниции и используется термин теология. По сравнению с религиоведением исламская или христианская теология изучает только одну религию и идет в глубь, и в этом отношении она, как наука, выигрывает. И сейчас теологи больше востребованы как специалисты узкой направленности, особенно потребность в них остро ощущается в госорганах, при встречах на «круглых столах» и конференциях. Безупречные знания Корана или Библии более чем необходимы в работе со всякого рода ответвлениями и сектантством в этих религиях. Еще несколько лет тому назад наша кафедра разработала государственный стандарт по «теологии» и она была введена в классификатор, но до сих пор такой специальности нет. Скорее всего, это из-за основательно укоренившегося в сознании общества атеистического сознания. Когда мы говорим о подготовке теологов, мы имеем ввиду светских теологов, но, к сожалению, это не всегда понимают, и этот стереотип мешает дальше работать в этом направлении.
- Осуществляется ли подготовка религиоведов высокой квалификации?
- Да, мы выпускаем магистров религиоведения. Раньше нам в магистратуру давали более шестидесяти, сорока мест, сейчас выделяют всего лишь пять. К сожалению, у нас нет программы по PhD докторантуре, хотя спрос достаточно высокий, с учетом выпущенных нами магистрантов и потребностями общества в высококвалифицированных специалистах-религиоведов. Мы также готовим кандидатов и докторов наук по религиоведению (есть специальный шифр по специальности религиоведение, кстати, как и у культурологов, но ученое звание всем присваивается по философии). Сегодня продолжает функционировать докторский диссертационный совет, выдающий степени кандидата и доктора философских наук, которые могут защищаться по темам, непосредственно касающимся религиоведения.
- Есть ли у нас в стране научные институты или центры, изучающие религиозные и межконфессиональные отношения в Казахстане? - Научных институтов, занимающихся этими вопросами, в стране нет. Есть разве что отдельные центры, занимающиеся изучением отдельных сторон современной религиозной ситуации в Казахстане. Такие научные центры и институты так же, как и поддерживающие их фонды, просто необходимы. Особенно нужны центры, конкретно изучающие современную религиозную ситуацию как в Казахстане, так и в целом в мире. Также такие центры особенно нужны для изучения природы и сущности современных религиозных образований, по выявлению истинных целей данных религиозных образований.
- Какова должна быть роль Духовного управления мусульман Казахстана (ДУМК) как основной мусульманской организации? - Во многих европейских странах правительства поддерживают официальную религию большинства населения. Они субсидируют ее, создают для нее налоговые послабления, предоставляют ее членам возможность работать в государственных органах и, в частности, в армии. А мы до сих пор боимся, чтоб нас в чем-нибудь не обвинили. Да, мы светское государство, но религию нельзя отделить от общества. Все участники съезда мировых религий в Астане признали, что у нас традиционной, в большей степени, является ислам. В связи с этим ДУМК должен играть ведущую роль в формировании духовных и нравственных ценностей нашего общества. Несомненно, ДУМК ведет большую работу, сейчас туда приходят новые, молодые люди, знающие языки и получившие очень хорошее светское и духовное образование. Это уже не те, потерявшие авторитет и лицо в обществе муллы. На данный момент роль ДУМК должна расти, и оно должно вести более обширную деятельность.