14 декабря 2010
М.Ивлев: Путешествия "степного царевича" Ч.Валиханова - ученого и российского разведчика-нелегала в Центральной Азии
14 декабря 2010
М.Ивлев: Путешествия "степного царевича" Ч.Валиханова - ученого и российского разведчика-нелегала в Центральной Азии
14:52 13.12.2010, ЦентрАзия
В конце мая 1861 года, из Петербурга, имперской столицы России, выезжал в казахскую степь экипаж. В нем находился тяжелобольной молодой человек азиатской внешности, в мундире российского офицера. Это был сын старшего султана Кушмурунского округа и один из дальних потомков "потрясателя вселенной" - грозного Чингиз-хана, штабс-ротмистр Русской армии Чокан Чингизович Валиханов.
К своим двадцати пяти годам, этот чингизид был уже известнейшим в России, да и в Европе, ученым и путешественником, первым совершившим опасное и полное приключений путешествие, открывшее миру неведомую дотоле Кашгарию и благополучно возвратившимся из него. В Питере он оставлял интересную работу по составлению карт Азии в Главном штабе, оставлял массу друзей и товарищей, среди которых были писатели и поэты Ф.М.Достоевский, А.Н.Майков, Я.П.Полонский, А.Н.Плещеев, В.В.Крестовский, ученые П.П.Семенов-Тян-Шанский, А.Н.Бекетов, Е.П.Ковалевский и множество других.
Промозглый питерский климат пагубно сказался на слабых легких и подорванном в путешествиях здоровье "степного царевича" и он вынужден был уехать на родину, в опаленные солнцем казахские (или, как тогда говорили - киргизские) степи.
Начало пути
При рождении он получил имя Мухаммед-Ханафия, прозвище же, Чокан, которое закрепилось за ним, и под которым он вошел в историю, дала ему мать. В двенадцать лет отец отдал Чокана, даже не знавшего еще русского языка, в Омский кадетский корпус, где он жил в одной комнате с будущим известным русским ученым и путешественником Григорием Потаниным. Тот неплохо говорил по казахски и мальчики быстро сблизились. Эта дружба потом продолжалась всю недолгую жизнь Чокана. Уже в корпусе он проявил незаурядные способности в науках, отлично выучил русский язык, и окружающие говорили о нем как о будущем ученом.
Закончив корпус в 1853 году, Чокан был произведен в офицеры и, надев казачий мундир поступил на службу в 6-й полк Сибирского линейного казачьего войска. Вскоре он был переведен адъютантом к генерал-губернатору Западной Сибири Густаву Гасфорту. Здесь, в Омске, он погрузился в изучение русских, китайских и других восточных трудов по истории Центральной Азии, а вскоре получил возможность и лично познакомиться с Семиречьем, Иссык-Кулем и китайской Кульджой, совершив несколько поездок туда.
За проведенные им исторические, этнографические и географические исследования, в 1857 году Валиханов был заочно избран действительным членом Императорского Русского географического общества. Рекомендовал его к избранию молодой ученый Петр Семенов (впоследствии Семенов-Тян-Шанский), познакомившийся с Чоканом в Семипалатинске в ноябре 1856 года. Интересно, что посредником их знакомства выступил Ф.М.Достоевский, в ту пору рядовой 7-го Сибирского линейного батальона.
В стране кровавых ходжей
В начале 1858 года Валиханов стал готовиться в новое путешествие, в загадочный и недоступный для европейцев Кашгар - полунезависимое от Китая феодальное государство с тираническим режимом и деспотичными правителями-ходжами, частенько сменявшими друг друга. В этой экспедиции было заинтересовано множество разных людей и стоящих за ними ведомств - Военное министерство и генерал-губернатор Гасфорт, Императорское Русское географическое общество и Семенов-Тян-Шанский, Азиатский департамент МИДа и Ковалевский.
До этого в Кашгаре побывали лишь знаменитый венецианец Марко Поло в XIII веке, да португальский иезуит Бенедикт Гоэс в самом начале XVII столетия. А за год до начала экспедиции Валиханова в Кашгар, со стороны Индии, отравилась экспедиция немецкого путешественника Адольфа Шлагинтвейта, работавшего на англичан. Эта экспедиция бесследно исчезла, а о судьбе самого Шлагинтвейта ходили самые разнообразные слухи. Это было время так называемой Большой Игры - тайной борьбы между Российской и Британской империями за зоны влияния в Азии:
28 июня 1858 года Чокан присоединился к торговому каравану семипалатинского купца Мусабая, следовавшего в Кашгарию. Он обрил голову, нарядился в азиатскую одежду и стал отныне для всех молодым купцом Алимбаем, родственником караванбаши Мусабая. О том кто едет с караваном на самом деле, знал лишь сам Мусабай.
Уже при подходе к китайской границе, Валиханов с тревогой узнал, что среди местных киргизов распространился слух о том, что с караваном едет переодетый русский офицер. Тем не менее, он решает продолжить свое путешествие, и после серии приключений, осенью 1858 года достигает стен Кашгара.
Въезжая в город, Чокан содрогнулся от ужаса, увидев вкопанные в землю жерди, на которых болтались деревянные клетки, а в них - издававшие тошнотворный запах отрубленные человеческие головы. Это была страшная память о недавнем правителе Кашгара - кровавом ходже Валихане-тюре, имя которого странным образом ассоциировалось с фамилией Чокана. Еще один памятник, оставшийся от полубезумного ходжи - это высившаяся на берегу реки Кызыла огромная пирамида из человеческих черепов, известная сейчас каждому мало-мальски образованному человеку по гениальной картине Василия Верещагина "Апофеоз войны", давно ставшей антивоенным символом всех времен. Сам Верещагин в Кашгаре не бывал, но многое видел в недалеком Чугучаке и Илийском крае Китая и был наслышан о безумствах старого ходжи.
Глядя на эти колоритные особенности местной жизни, купец Алимбай живо представил себе, что грозит ему, если выяснится, что под личиной молодого торговца прячется российский офицер-разведчик. В то время у разведчиков еще не было ни мобильных телефонов, ни радиопередатчиков и других шпионских средств связи и потому каждый нелегал-резидент должен был полагаться только на себя и действовать так, как подсказывало ему собственное чутье разведчика и логика складывавшейся ситуации. И надо сказать, что Валиханов справился с этим блестяще!
Чокан собрал массу статистических, исторических, экономических и географических сведений о Кашгаре, данные о климате и природе страны, которые весьма интересовали дипломатическое и военное ведомства России. Все время пребывания в Кашгарии он тайно вел дневник, старался запомнить все представляющие интерес для российской стороны сведения. Удалось ему, и пролить свет на тайну гибели Адольфа Шлагинтвейта:
Шлагинтвейт появился в Кашгаре, собираясь далее пробраться в Коканд - еще одну восточную деспотию, бывшую наиболее последовательным врагом России в Средней Азии. Он вез туда какие-то секретные письма от британских властей Индии. Отмороженный ходжа Валихан-тюре, начинавший каждый свой день с выкуривания трубок с гашишем и впадавший затем в исступление, требовавшее выхода в виде многочисленных казней, грубо потребовал от Шлагинтвейта предъявить ему эти письма. Отказ Шлагинтвейта ознакомить тюре с содержимым посланий в Коканд стоил ему жизни - кашгарские заплечных дел мастера выволокли его из дворца и мигом отрубили голову несчастному путешественнику. Выполняя приказ ходжи, они водрузили голову на вершину страшной пирамиды сложенной из черепов на берегу Кызыл-су и ветер потом долго играл еще с длинными светлыми волосами казненного:
Кстати, эти сведения о судьбе Шлагинтвейта, сообщила Чокану его кашгарская "временная жена" - чаукен, на которой он, следуя обычаям местных купцов, не замедлил жениться, уладив все пограничные и таможенные формальности. Кашгарские женщины, в отличие от всего остального исламского мира XIX столетия, пользовались полной свободой - никогда не закрывали лица паранджой, принимали участие в различных празднествах и славились своей привлекательностью и веселым нравом.
Со временем и по Кашгару стали распространяться слухи, о том, что в прибывшем караване Мусабая скрывается русский. За людьми Мусабая была установлена слежка. Иногда жизнь Чокана висела на волоске, хотя Валихан-тюре к тому времени уже был свергнут в результате дворцового переворота и как загнанный волк метался где-то в горах и пустынях с оставшимися верными ему людьми. Именно слухи о том, что безумный ходжа во главе своих преданных сарбазов вот-вот появится у ворот Кащгара и вновь заявит свои права на город, заставили поторопиться с отъездом Чокана и Мусабая.
11 марта 1859 года караван вышел из города и направился в сторону российских владений. Прежде чем достигнуть их, каравану предстояло пройти пустынные местности Кашгарии и пересечь Киргизию - полувменяемую страну, которая номинально принадлежала Коканду, а фактически была вотчиной полунезависимых киргизских племен, основным занятием которых, наряду со скотоводством, было обильное "доение" проходящих через их горы караванов. За прошедшие 150 лет, вообщем-то мало что изменилось там, и последние события в независимой Киргизии только доказывают это.
Как бы то ни было, после серии приключений с дорожными разбойниками и вымогателями, уходом от погонь, непременной ложью во спасение, караван спустился из Заукинского ущелья и достиг южного берега озера Иссык-Куль. Здесь, в преддверии российских владений, Валиханову пришлось испытать еще одно, на этот раз последнее приключение:
Местный киргизский манап (князек) Турегельды задержал караван и уже довольно потирал руки, предвкушая куш, который он получит с заезжих купцов. Вдобавок ко всему, кто-то из подданных манапа, признал в купце Алимбае русского разведчика которого он видел когда-то в Верном (ныне Алма-Ата) в мундире поручика Русской армии. Валиханов писал затем: "Турегельды: притеснял караван более из всех своих собратьев. Он взял подарков на 300 рублей, и взял самым наглым образом; если ему нравился халат, он говорил: "Эй, снимай халат и дай нам". Беспрестанно грозил, что он разграбит караван, а меня отправит в Коканд".
Выдача кокандцам означала бы неминуемую и жуткую смерть для Чокана. Но счастье и удача и в этот раз не отвернулись от него: Из Верного, для встречи каравана был выслан казачий отряд из семидесяти казаков при двух ракетных станках под командой есаула Варагушина. Появление отряда на берегах Иссык-Куля и распространившиеся слухи об этом, сразу умерило наглость "крутого" манапа Турегельды. Он быстро сменил гнев на милость, оставив Чокана и Мусабая в покое, и даже попытался загладить весь инцидент, подарив по одной лошади караванбаши и Валиханову. Коням этим в зубы смотреть естественно не пришлось, как, разумеется, не пришлось, и спрашивать, где и каким образом добыл их Турегельды.
12 апреля Валиханов был уже в Верном и наконец-то смог отдохнуть от пережитых волнений последнего полугодия.
Картограф Генерального штаба
Чокан вернулся в Россию героем - благодаря его кашгарской миссии о нем узнал мир, и это путешествие стало его звездным часом, после которого имя его уже не нуждалось в рекламе.
Отдохнув немного в Верном, он вернулся в Омск, где занялся обработкой собранных материалов. По итогам экспедиции им был написан отчет "О состоянии Алтышара, или шести восточных городов Китайской провинции Нан-Лу (Малой Бухарии)", который явился крупным вкладом в отечественную науку и вскоре был переведен на английский язык - англичане очень ревниво относились ко всем успехам русских в Центральной Азии.
В начале 1860 года Валиханов приехал в Петербург, где был встречен как отважный путешественник и разведчик, награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, денежной премией в 500 рублей серебром и повышен в чине до штабс-ротмистра. По представлению Валиханова не были забыты и его верные спутники по путешествию - награды получили караванбаши Мусабай и еще 22 человека.
Здесь, в Питере, он окунулся в гущу общественной жизни и развернул широкую и плодотворную деятельность. Он работал в Военно-учетном комитете Генерального штаба, Азиатском департаменте МИДа, Императорском Русском географическом обществе и одновременно слушал лекции в университете. Основная работа его заключалась в составлении карт Средней Азии и Восточного Туркестана для нужд российского Генерального штаба. В Географическом обществе он читал увлекательные лекции, некоторые из которых публиковались в газетах.
К сожалению, обострившаяся болезнь легких вскоре заставила его прекратить эту работу. По совету врачей он отправился в родную степь с надеждой поправить свое ослабленное здоровье. Немного подлечившись в ауле отца, он вновь приехал в Омск, где служил в Главном управлении Западной Сибири. Эти годы были очень плодотворными для Чокана - тогда им был написан ряд работ, не потерявших свою актуальность по сей день - "О мусульманстве в степи", "Следы шаманства у киргизов", "Записка о судебной реформе", "О кочевках киргиз".
В 1864 году он снова выехал в Семиречье, чтобы принять участие в готовившемся походе на кокандцев отряда полковника Черняева. При отряде он служил переводчиком при командовании, но после взятия крепости Аулие-Ата (ныне город Тараз), решает покинуть отряд и направиться через Омск в Петербург. Но приехать вновь в Северную столицу ему было не суждено - в дороге Чокан почувствовал себя очень плохо и, добравшись до Алтын-Эмельского перевала, заехал в аул султана Тезека, чтобы отдохнуть несколько суток. Но болезнь одолела штабс-ротмистра. Он надолго слег.
За время вынужденного пребывания в ауле Тезека, Чокан успевает жениться на сестре султана и написать свою последнюю статью о восстании дунган в Синьцзяне. Но восстановить подорванное здоровье ему уже не пришлось: В письме к отцу из аула он писал:
"Устал, нет никакой силы, весь высох, остались одни кости, скоро не увижу света. Мне больше не суждено повидаться с моими дорогими родными и друзьями, нет для этого никаких средств. Это будет мое последнее письмо. Прощайте, обнимаю всех".
Штабс-ротмистр Русской армии и казахский султан Чокан Чингизович Валиханов скончался в ауле Тезека у перевала Алтын-Эмель, нынешней Алматинской области 10 апреля 1865 года, не дожив и до тридцати лет.
Сейчас поражаешься тому, сколько смог сделать этот человек, несмотря на отпущенный ему такой короткий срок жизни! Валиханов, безусловно, был талантливейшим представителем казахского народа и патриотом России, понимавшим, что только в тесной дружбе с русским народом у казахов есть все шансы к собственному культурному и экономическому развитию и выживанию во враждебном окружающем мире. Имя его и дела его принадлежат как России, так и нынешнему Казахстану!
Максим Ивлев
Источник - ЦентрАзия