22 октября 2007
«Казахский Пьемонт»?
22 октября 2007
«Казахский Пьемонт»?
21.10.2007, Фонд стратегической культуры
Георгий СИТНЯНСКИЙ
На VII Всероссийском конгрессе этнографов и антропологов в Саранске (июль 2007 г.) был сделан доклад (авторы - Стасевич И.В. и Попова Л.Ф.), из которого следовало, что в настоящее время если не все, то по крайней мере западные казахи (Актюбинск, Мангышлак, Атырау [быв. Гурьев] и др.) считают тип казахов Чимкентской области наиболее соответствующим казахскому национальному характеру. Эти сведения, если они верны, не могут не внушать опасений.
Еще 13 апреля 2002 года в Туркестане - городе Южно-Казахстанской области со 100-тысячным населением, расположенным в 200 км от границы с Узбекистаном - полицейские задержали двух жителей соседнего города за распространение листовок религиозно-политической организации «Хизб-ут-Тахрир» (далее ХуТ). Весной и летом 2003 года Южно-Казахстанская область и сопредельные регионы были буквально наводнены сотнями листовок "ХуТ" причем теперь их находили и в городах, разбросанных прямо по подъездам. Наконец, в августе 2003 года, в Чимкенте была обнаружена и ликвидирована подпольная типография по печатанию листовок "ХуТ", расположенная в квартире, которую арендовали трое бывших жителей Кзыл-Орды.
По мнению южно-казахстанского автора, предоставившего эти сведения, устойчивая тенденция распространения деятельности исламских радикалов в регионе объясняется тем, что «город Кентау, с которым прямо или косвенно связаны все члены «Хизб-ут-Тахрир» в Южно-Казахстанской области, давно уже слывет «кузницей» социального недовольства». Именно в этом городе (60 тыс. жителей, расположен в 200 км от Чимкента), возникшем в советский период вокруг горнодобывающих и машиностроительных предприятий, ныне простаивающих, произошла наиболее резкий слом образа жизни. Составляющие ранее значительную часть жителей рабочие крупных предприятий оказались безработными. Это привело к росту социального протеста, кульминацией которого стали осенью 1997 г. марш безработных на Чимкент и коллективные голодовки.
Резкое обнищание населения сопровождалось в Кентау сломом старой индустриальной инфраструктуры и появлением новых жителей, пришедших в основном из окружающих сел. Новые горожане обладали заметными особенностями социального поведения. Если для вчерашних рабочих консолидирующим началом выступали совместный труд и общность интересов перед лицом социальных проблем, то для новых горожан эти факторы не работали, социальная обездоленность сочеталась у них с поведенческой дезориентацией и крушением привычных установок, что неизбежно вело к поиску альтернативных («исламских») моделей объяснения «неправильного» окружающего.
По данным на 2001 г., из шести официально зарегистрированных негосударственных исламских вузов три находились в Чимкенте, при этом в отличие от университетов Алма-Аты, где присутствует турецкое влияние (например, в Казахско-турецком университете им. С.Демиреля), чимкентские университеты напрямую связаны со странами и центрами, где сильны позиции радикального ислама: Казахско-кувейтский университет, Институт востоковедения им. Абд-эр-Рахмана ал Кувейти, Международный казахско-арабский университет.
По сведениям того же источника из Южного Казахстана, «религиозные кружки, позже медресе были организованы в начале 1990-х годов при большой методической и материальной поддержке единомышленников из Узбекистана. Дело в том, что узбеки сохраняли большую приверженность исламу и традиции межпоколенной передачи религиозных знаний и образа жизни (особенно в суфизме). Поэтому именно выходцы из узбекских религиозных семей стали первыми преподавателями этих кружков и медресе. Они ближе были к традиционным центрам ислама в Средней Азии в Ферганской долине, откуда черпали литературу и приглашаемых проповедников».
Вообще, в рассказах сторонников ХуТ в Южно-Казахстанской области всегда присутствует то обстоятельство, что в какой-то момент важную роль в их обращении сыграл некий «человек из Узбекистана», который и познакомил их с деятельностью «Хизб-ут-Тахрир». Так, в ходе следствия по делу четырех осужденных за расклейку листовок ХуТ в Туркестане (опять же Южно-Казахстанская область) выяснилась их связь с людьми, осужденными за антиправительственную религиозную деятельность в Узбекистане. Еще один осужденный за принадлежность к ХуТ сообщил, что в поисках духовного образования ездил учиться в Наманган и Ташкент. И таких примеров очень много. Эти факты вполне коррелируют с информацией киргизского исследователя У.Ботобекова о том, что большую роль в распространении идей «Хизб-ут-Тахрир» в Киргизии играют активисты ХуТ, сбежавшие туда от преследований в Узбекистане (Ботобеков У. Внедрение идей партии «Хизб-ут-Тахрир ал-ислами» на юге Киргизии// Ислам на постоветском пространстве: взгляд изнутри. М., 2001. С. 129-152).
Южный Казахстан (Южно-Казахстанская, бывшая Чимкентская и отчасти Кзыл-Ординская области), как и Южная Киргизия, тяготеет скорее к миру ислама, чем к степному евразийскому миру с его, в целом, пророссийской ориентацией. При этом, если в Южной Киргизии задают тон местные узбеки (единственная диаспора Киргизстана, доля которой в населении страны неуклонно растет), то в Южном Казахстане, при всей важности роли узбеков, сами местные казахи исламизированы гораздо более остальных, и общение с узбеками, по признанию местных ХуТовцев, служит для них лишь «катализатором» их участия в этой организации. В Южной Киргизии подавляющее большинство членов «Хизб-ут-Тахрир» - узбеки, то в Южном Казахстане - казахи.
Если действительно значительная часть казахов считает своих чимкентских соплеменников примером для подражания, то эта тенденция очень опасна (учитывая, что вовлеченность чимкентских казахов в радикальные исламские структуры на порядок превышает степень таковой в остальном Казахстане). Аналогичная ситуация сложилась в ХХ веке в Украинской Галичине, откуда антирусские настроения распространились в дальнейшем на все Правобережье Днепра. Украинские националисты в свое время называли Галичину «антироссийским Пьемонтом», подразумевая, что как из Пьемонта пошло освобождение Италии от австрийцев, так и из Галичины пойдет «освобождение Украины от москалей» (Геноцид карпаторусских москвофилов - замолчанная трагедия ХХ века. М., 2007. С.4-5). Имеющиеся сведения о Южном Казахстане позволяют говорить о формирующемся «Казахском Пьемонте».
Правда, в Казахстане, в отличие от Украины и Киргизстана, пока нет признаков «цветной революции». Но кто сказал, что так будет всегда? Экономическое доминирование на Украине «днепропетровских», а в Киргизстане - самого могущественного киргизского племени сарыбагышей совместно с солто (оба племени заселяют Чуйскую, запад Иссык-Кульской и север Нарынской областей) никак не остановило «цветные» революции в этих двух странах. На Украине «галицийские идеологи спокойно отдавали днепропетровским менеджерам экономику, но занимали ключевые позиции в идеологических отраслях» (Геноцид: С.5). И где гарантия, что, если для остальных казахов примером для подражания будут и дальше чимкентские, нечто подобное не произойдет в Казахстане и «цветная» революция в Средней Азии не окрасится в «зеленые» цвета?