Иран на перепутье
2 Ноября 2007, Echo
Октай САДЫГЗАДЕ, независимый политолог, журналист
После исламской революции в Иране прошло уже 28 лет, но главенствующая концепция имама Хомейни: "Ни Запад, ни Восток - только ислам" по сей день актуальна и все также воинственна в этой ближневосточной стране. Если до исламской революции государственная политика иранских властей вытекала из официальной идеологии иранизма или пехлевизма, то после революции ее заменяет доктрина исламского шиизма. Иран призывает другие мусульманские страны следовать примеру февральской революции 1979 года, добиться "общемусульманского альянса" в стремлении "упорядочивания" межгосударственных отношений в районе Персидского залива.
Доктрина внешней политики Ирана об "экспорте иранской революции" также вызвала неоднозначную реакцию в странах Ближнего и Среднего Востока. И это было не случайно: ведь имам Хомейни пояснял, что "мусульманские народы должны восстать против колонизаторов и их ставленников и не позволять иноземцам вмешиваться в их судьбу". Восстав против всей христианской культуры в целом, лидер Ирана напоминал мусульманам всего мира об Османской империи, о "былой мощи единого ислама", которой так боялись все чужестранцы. И именно в лице "великой Османской империи" Хомейни видел модель будущего "идентифицированного и объединенного мусульманского Востока".
В ряде мусульманских стран (ОАЭ, Египет, Саудовская Аравия и т.д.) с непониманием отнеслись к рвению режима Хомейни установить в стране "экономику божественной гармонии", основанную на аскетизме и "восточном пуританизме".
В области внутренней политики, в частности по курдскому вопросу, взгляды Хомейни стали представлять сочетание исламской догматики, нетерпимости к организациям иных религиозных течений (большинство курдов - сунниты), а также большой дозы радикализма с определенной антибуржуазной ориентацией. И после смерти Хомейни в 1988 году суннитско-шиитские расхождения останутся традиционным фактором, приобретающим время от времени политическое значение как внутри страны с шиитско-суннитским населением, так и в межгосударственных отношениях. Еще в 1987 году - предпоследнем году жизни - Хомейни повторял: "Если и будет мир с Ираком, то эту чашу яда я выпью с одной лишь целью - будущие наши шехиды начнут там, где остановятся нынешние". Мир стал возможен только после смерти лидера в 1988 году.
Надо отметить, что духовный лидер Ирана не имел никакого государственного поста, ограничившись исключительно ролью духовного наставника режима. Однако ни одна важная экономическая реформа, ни один ключевой внешнеполитический шаг не осуществлялись без его ведома, без его одобрения. Главенствующая доктрина внешнеполитического ведомства Ирана в первые годы после февральской революции - это доктрина "равной удаленности от двух сверхдержав - США и СССР".
В целом Иран после смерти Хомейни - страна более либеральная и более готовая к реформам. Самое яркое свидетельство - победа "либерального крыла" иранского духовенства на президентских выборах 1996 года и либеральный период оттепели в иранской политике с 1997 по 2004 гг. Однако Хатами был далек от горбачевских кардинальных реформ, которые некогда привели к распаду бывшего СССР. Скорее можно было сравнить его реформы и помыслы с Хрущевым или Дэн Сяопином. В Иране больше не слышны аскетические призывы меньше продавать, презирать деньги и довольствоваться "одним райским яблоком".
Кроме того, сегодня в Иране более реалистично относятся к угрозе "извне". В Каспийском регионе уже вырисовываются контуры "малого треугольника" Турция-Азербайджан-Израиль, который будет получать в экономических и военно-политических вопросах все более твердую поддержку Запада, в первую очередь США. За последние десять с лишним лет США усилили свое влияние на Ближнем Востоке, укрепили свою политическую и огневую мощь в Заливе и достаточно надолго закрепились в Ираке. И это не могло пройти незамеченным для иранских консервативных кругов, объявивших США своим врагом номер один. Заметна активизация иранской внешнеполитической машины на волне последних молодежных демонстраций в Тегеране и Тебризе, направленная на то, чтобы сбить эффект этих выступлений на международной арене. Выбор между допуском инспекторов МАГАТЭ к иранским реакторам и радикальной конфронтацией с Вашингтоном все больше заставляет Тегеран усиливать свою европейскую дипломатию, играя на экономических и торговых противоречиях между Россией, евроцентризмом и атлантизмом.
Еще одна главенствующая концепция во внешней политике Исламской Республики Иран - это претензии Ирана на лидерство во всем исламском пространстве. Однако тут топор сменился на скальпель. Если раньше политическое руководство и духовенство Ирана в этом вопросе брали за основу догмы и религиозные идеи, то сегодня иранская дипломатия президента Ирана Ахмеданеджада больше основывается на своих экономических достижениях, увеличивая экспорт иранских товаров в страны мусульманского мира. Изменилась и тактика. Иранский экс-президент Хатами впервые за 25 лет с официальным визитом посетил Саудовскую Аравию, страну, которая прочно входит в "семейку" ближневосточных друзей и партнеров США, а нынешний президент пошел еще дальше, в Колумбийском университете США назвал американский народ другом Ирана, правда, уточнив - именно народ, а не правительство США.
Несмотря на проведение ряда реформ косметического характера, Иран остается одной из самых экзотических и непредсказуемых стран в мире. Отказ от цивильного образа жизни и ведения государственных дел заставили почти забыть о шахском Иране, столицу которого часто называли "восточным Парижем". И многие, вспоминая прошлое Ирана, задаются вопросом о его будущем.
Бесспорно, этот вопрос не может оставить равнодушными и нас, азербайджанцев, ведь 30 миллионов наших братьев и сестер проживают в этом государстве. Конечно, ядерный сосед рядом - это плохо, но война еще хуже. Видимо, в обозримом будущем стоит ожидать более энергичных, смелых шагов по демократизации имиджа государственной машины Ирана на международной арене, более либеральной внутренней политики, предоставления достаточно широких свобод для неперсидского населения страны, безусловно, при сохранении централизованной и вертикальной системы взаимоотношений между властями и руководителями этнических групп, нацменьшинств и религиозных конфессий, а также большей сговорчивости на переговорах по иранской ядерной программе по схеме 5+1 с постоянными членами Совета Безопасности ООН и Германией. Альтернатива этому - экономическая и политическая изоляция Ирана от мирового сообщества со всеми вытекающими экономическими, политическими и геостратегическими последствиями, хаос и гражданская война, в результате чего мир может потерять неординарную иранскую цивилизацию...