24 ноября 2007
Взгляд из Парижа
24 ноября 2007
Взгляд из Парижа
23 ноября 2007г. ? 45 (773), Деловая Неделя, Казахстан
Бахыт САДЫКОВА
В конце октября в Париже состоялась научная конференция по Центральной Азии, на которой присутствовала биограф Мустафы Чокая, сотрудничающая с «ДН». Какими видят нас - жителей исторического Туркестана - из культурной столицы Европы? Взгляд со стороны - это всегда открытие, повод для размышлений о том, куда, как и зачем мы идем. И идем ли вообще, не топчемся ли на месте или ходим кругами?
Конференция в Париже была организована Национальным центром научных исследований Франции, министерством образования и французским Институтом исследований Центральной Азии и ставила задачу определить основной круг научных интересов и потенциал нового поколения, в основном западноевропейских исследователей Центральной Азии. Какими же сторонами жизни народов Центральной Азии интересуются молодые исследователи? Трудно оценивать уровень еще не законченных исследований (по большей части ученые расказывали о своих планах, а не представляли готовые работы). Гораздо ценнее увидеть, какими предстаем мы и наша страна в глазах молодых западноевропейских исследователей. Круг научных интересов участников конференции достаточно широк, временной охват докладов простирается от периода доисторической археологии до нынешнего постсоветского настоящего; очень разнообразна тематическая палитра исследований, касающаяся социальных изменений, образования, культуры, архитектуры, политических и экономических проблем, географии, а также состояния национальных языков. В общей сложности было представлено свыше семидесяти докладов, распределенных по семи секциям.
Интересен подход некоторых исследователей, берущихся изучать периоды, казалось бы, небогатые событиями, так, Ксавье Ле Торривеллек, изучающий Башкортостан и некоторое время проживший в нем, выделяет малоизученный период брежневского застоя, то есть 60-70-е годы ХХ века, как время, когда, по его мнению, «наблюдался всплеск национализма среди представителей нового поколения нерусских народов», закладывалось ныне доминирующее в башкирском обществе самосознание. Беатрис Пенати, итальянка, автор статей о басмаческом движении в Туркестане, исследует историю российской мусульманской эмиграции в Западной Европе, в частности, политическую деятельность эмигрантов-националистов, обосновавшихся во Франции в период между двумя войнами (1919-1939). В число мусульман-эмигрантов из России она включила выходцев из регионов Поволжья, Кавказа, Крыма и Центральной Азии. Автор работы предполагает подвергнуть анализу их статьи и другие публикации, а также их деятельность в сфере пропаганды и дипломатии. «Изучение материалов эмигрантской периодической печати, - утверждает Беатрис, - проводится в сопоставлении с другими источниками, такими как документы из дипломатических и полицейских архивов, частных архивов Мустафы Чокая и Хайдара Баммата, а также результатами исследований других авторов». Она отслеживает периодизацию их деятельности вплоть до трагических эпизодов начала Второй мировой войны, когда «мусульманские эмигрантские организации принимают правую ориентацию: их речи приобретают антикоммунистический, ультранационалистический характер»
Поэтому она и ставит задачу проследить, как происходила трансформация позиций мусульманских эмигрантов под влиянием политических реалий в Западной Европе. К сожалению, в выступлении исследовательницы не было сказано ничего ни о личности Мустафы Чокая, самого главного и продуктивного представителя туркестанской эмиграции в Европе, ни об антисоветском прометеевском блоке, куда вошли многие представители российской мусульманской и немусульманской эмиграции. На наш взгляд, было бы также неоправданным обойти молчанием интерес к прометеевцам и официальных кругов Италии, возглавляемых Бенито Муссолини: об этом в итальянских архивах наверняка можно найти небезынтересные сведения. В перерывах между заседаниями Беатрис Пенати обратилась с просьбой помочь ей достать двухтомник Мустафы Чокая. Как любой серьезный исследователь, она считает необходимым и обязательным читать авторов в оригинале, в данном случае - на казахском языке. Интерес к жизни и деятельности Мустафы Чокая проявил также и известный в Казахстане исследователь Центральной Азии Винсент Фурньо.
Объектом научного интереса другого ученого, Ксавье Халлеза, являются жизнь и политическая деятельность трех исторических личностей: Мирсаида Султан-Галиева (1892-1940), Турара Рыскулова (1894-1938) и Эльбегдоржа Ринчино (1885-1937). «Между революциями и деколонизацией» - так очерчивает автор временные границы своего исследования, выделив тем самым два основных течения, объединяющие все три персонажа. «Через исследование жизни и деятельности исторических личностей я пытаюсь проследить, как формировалась советская система и как она эволюционировала начиная с первых дней революции до периода массовых чисток тридцатых годов. Географически моя работа охватывает Поволжье, Центральную Азию и Бурят-Монголию», - поясняет исследователь. «От номадизма к социализму» - так определила свою тему Изабель Огайон, занимающаяся исследованием истории казахского народа. Насильственная оседлость, коллективизация, беспрецедентный голод, унесший жизни миллионов казахов, - все это, по ее мнению, и привело к постепенному разрушению структуры общества кочевников, исторически построенного на клановой основе. Социокультурному аспекту жизни узбекского общества было посвящено выступление Клое Дриё, названное «От немого кино к звуковому. Кино и общество в Узбекистане (1924 - 1937). Пробуждение нации?». Клое Дриё полагает, что фильмы позволяют рассмотреть как внутренние, так и внешние проблемы общества, в данном случае - характер и специфику отношений между центром (Москвой) и периферией (Ташкентом). Если в первые годы советской власти узбекские кинематографисты полагали, что получили полный доступ к культурно-политической автономии, то уже к концу тридцатых годов границы такой автономии резко сузились, а те, кто поверили в то, что коммунистическая идеология открывает путь к обновлению общества, исчезли навсегда в период «чисток». В работе прослеживается «хроника господства», как выразилась Клое Дриё, имея в виду советскую национальную политику, в основе которой был принцип подчинения национальных культур культуре главенствующей - русской.
Среди сделавших заявку на участие в конференции, были имена Марлен Ларюэль и Себастьена Пейруза, чьи книги «Русские в Казахстане» и «Центральная Азия. Дрейф в авторитарном режиме» уже известны французскому читателю. Работы этих авторов вызывают немало вопросов, а в некоторых случаях - возражения. И все же сама тема роли и места русских, продолжающих проживать в бывших советских национальных республиках, не только актуальна, но и во многом для нас полезна. Авторы подвергли анализу первое десятилетие независимости Казахстана. Рассмотрены вопросы, касающиеся президентской формы правления, взаимоотношения власти и оппозиции, свободы слова и другие. В центре внимания - национальный вопрос. В рамках темы сосуществования двух основных наций - казахов и русских - поднимаются вопросы языка, образования, религии. Процесс адаптации русских к новым политическим реалиям, по их мнению, не так прост. Не вдаваясь в подробности содержания книг авторов, хотели бы, со своей стороны, обозначить в связи с «русским вопросом» следующее. Как гласит поговорка, «Тому, кто однажды был памятником, трудно потом быть даже натурщиком». Процесс адаптации действительно болезнен для русских, так как история СССР, написанная по указанию Сталина, грешила, мягко говоря, неточностями: Россия и русские должны были занять главенствующее место в судьбе нерусских народов СССР. Роль и место русских в национальной политике царской России и затем СССР наиболее полно и правдиво были определены в трудах Мустафы Чокая. Массовое переселение русских в Степную и Туркестанскую губернии началось в период столыпинской реформы, а с приходом к власти большевиков численность русских еще больше увеличилась. Если в 1920 году русские переселенцы на территории современного Казахстана составляли 27% от общего числа жителей, то ко времени развала СССР процентный показатель увеличился вдвое. Как известно, сегодня эта цифра вновь приближается к показателям 20-х годов прошлого века.
Национальная политика покорения Казахстана числом проводилась большевиками в два этапа: на первом этапе необходимо было избавиться от интеллигенции, что было сделано под предлогом «классового» подхода; второй этап предполагал массовое направление русских в Казахстан для реализации масштабных планов, таких как ударные стройки, освоение целинных земель. Конечной целью политики России, по утверждению Мустафы Чокая, была денацификация, то есть разрушение нациообразующих элементов, и последующая русификация, что и произошло с казахами, оказавшимися сейчас на грани потери своего родного языка. Проведение такой национальной политики оказало свое пагубное влияние, в первую очередь, на самих русских, проживающих за пределами России. Русским переселенцам, которые представляли самую малограмотную часть русской нации (в преобладающем большинстве это были бывшие крепостные), внушалась мысль об «исторической миссии России как представительницы европейской цивилизации в Центральной Азии». Осознание себя носителями «цивилизаторской» миссии в Центральной Азии возвышало их над другими нерусскими народами. Распад СССР больно ударил по этой психологии.
Что же касается проблемы русских в Казахстане, то она тесно увязана с проблемами казахской нации. Подход к ней может иметь три аспекта: психологический, политический, социально-экономический. Психологический аспект проблемы заключается в том, что пагубная сталинская доктрина сказывается до сих пор, блокируя переход к демократическим формам сожительства народов. Если сейчас у русских появилась болезненная реакция и опасения оказаться ущемленными в правах, то казахи из-за планомерного разрушения духовной и традиционной культуры в прошлом до сих пор не могут перейти к широкому употреблению родного языка. Сталинская политика до сих пор сказывается сейчас на национальных отношениях не только в Казахстане, но и других регионах бывшего СССР, порождая конфликты различной степени тяжести: от кровавых военных (на Кавказе) до политических (Прибалтика). Сталинская национальная политика не только не прививала культуру взаимоотношений наций, напротив, она усугубляла и обостряла их, так как искажались и разрушались имеющиеся в каждом народе исторически сложившиеся традиции соблюдения определенных принципов сожительства с соседями. Больше всего от Сталина пострадали именно русские, оплатившие великодержавные устремления Кремля страшными жертвами: расстрелами духовенства, высылкой и уничтожением интеллигенции, а также миллионами репрессированных простых людей. Относительно политического аспекта проблемы можно отметить, что авторы исследования, «бывшие коммунистические руководители, оказавшиеся неспособными изменить свой собственный менталитет и преследующие не общенациональные интересы, не внесли в национальную политику ничего нового, кроме фасадности, дабы создать у внешнего мира иллюзию демократизации общества. При этом (ими) акцентируются имеющиеся трудности переходного периода, так как речь идет о якобы новой ситуация для народа, ранее не знавшего, что такое демократия». Между тем история Казахстана и Туркестана хранит свидетельства демократических форм правления страной в недавнем ХХ веке, напоминают они, приводя в пример «Алаш-Орду». Как и при бывшем советском политбюро, немало лиц, руководящих по своему интеллектуальному уровню ниже уровня руководимых, в современном руководстве стран Центральной Азии есть те, кто все еще сохранил низкий уровень мышления. Отсюда трудности управления, закономерно приведшие к проторенному большевиками пути: избавлению в сфере государственного управления от «неправильно» мыслящих специалистов и шатаниям в экономике и политике из одной крайности в другую.
В социально-экономическом аспекте проблемы, механизм, до сих пор сохраняющий (более или менее) наше общество от национальных конфликтов. Общее обнищание большинства, вне зависимости от этнической принадлежности, пока является фактором, упреждающим взрыв межнациональных конфликтов. Но надолго ли? Что касается идеи своего возвращения на историческую родину, по мнению авторов, русские относятся к ней сдержанно, да и самой России, видимо, политически невыгодно сокращать число русского населения в нерусских республиках, ибо тогда будет потерян один из рычагов давления на политику провозгласивших себя независимыми стран.
Интересные мысли у западных авторов относительно идеологии «евразийства», единственного более или менее похожего на концепцию течения, поддерживаемого в том числе и казахстанским руководством. Как известно, в ее рамках и созидаются ЕвразЭС, ШОС и прочие организации. Доктрину «евразийства» итальянский ученый Фабрицио Вельмини в своей работе прямо противопоставляет буксующим процессам демократизации постсоветского пространства в целом, и в Казахстане в частности. Подобно тому, как герой Булгакова говорил о том, что «свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя, а если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!», демократия не может быть ни «суверенной» (это последнее изобретение Кремля), ни какой-либо еще, кроме как настоящей. А француженка Сесиль Гинтрак отслеживает, как бесконтрольная президентская власть меняет внешний вид столиц Центральной Азии - Астаны, Ашхабада и Ташкента, ставших витринами новых режимов. Они, по ее мнению, «претерпели потрясающую мутацию, перейдя от советского урбанизма к урбанизму президентскому, когда главы государств становятся главными архитекторами своих столиц». В «столичном вопросе» есть и чисто казахская специфика, связанная с чуть ли не официальными статусами «северной», «южной» и «нефтяной» столиц Казахстана - соответственно Астаны, Алматы и Атырау. «Помогает ли это современному развитию страны или, наоборот, вредит ему, внося искусственное напряжение в региональное развитие страны?» - спрашивает Адриан Фувэ.