Дилеммы Американо-Узбекских отношений
July 30, 2007, Central Asian Voices
История отношений Соединенных Штатов с Узбекистаном на самом деле очень грустная и охарактеризована недопониманием и ошибками с обеих сторон. Американо-Узбекским отношениям всего 16 лет, и за все время одну из сторон представлял неизменный президент Узбекистана, Ислам Каримов, который с самого начала искал случай завоевать и удержать внимание США. Несмотря на это, совершал он свои действия в «старом стиле», предлагая США стратегическое партнерство, основанное на внешней политике, а не на разделяемых друг другом политических ценностях.
Сначала, Гражданская война в Таджикистане, затем, присутствие террористических групп в зонах доступа к Узбекистану - все это сделало Каримова гораздо более осторожным в продвижении демократических реформ, чем его уже изначально интуитивная неуверенность по этому вопросу. Однако, несмотря на это, некоторые работники государственных ключевых структур США стали убеждены, что они, несомненно, разделяют некоторые важные цели в сфере безопасности с Узбекским режимом. Таким образом, США был предоставлен доступ отправлять беспилотные летательные аппараты в Афганистан с территории Узбекистан в поисках Осамы бин Ладена, но данная практика исчерпала себя с приходом к власти Буша младшего.
Компания по бомбардировке Афганистана избавила Узбекистан от основной угрозы в сфере безопасности, и предоставила новые возможности для сотрудничества с Соединенными Штатами. Перспективы давления США на экономические реформы в стране рассматривались с энтузиазмом некоторыми про-реформистами в среде государственных работников Узбекистана, которые считали, что это может привести к улучшению защиты частной собственности, так необходимой для успеха экономических преобразований.
Мировой Банк и Международный Валютный Фонд (МВФ) побывали в Узбекистане, и предложили проведение ряда новых экономических реформ. Однако, стандарты, поставленные ими, не были достигнуты, оставляя эти финансовые институты разочарованными в должностных лицах экономического сектора Узбекистана. Государственные служащие же, со своей стороны были недовольны поведением представителей МВФ и Мирового Банка, которые по убеждению первых изначально не предоставили Узбекистану по-настоящему выгодное предложение для того, чтобы иметь причину критиковать существующие анти-реформаторские элементы, доминирующие остатки старой плановой экономики (и особенно те, что связаны с продажей и изготовлением хлопка). Недовольство было также вызвано возможностью значительных потерь со стороны должностных лиц, в случае, если экономические реформы увенчались успехом.
Влияние такой атмосферы на «стратегическое» сотрудничество Америки и Узбекистана не заставило себя долго ждать, и постепенно ухудшаясь, отношения развели страны по разные стороны, оставляя обеих разочарованными. Узбекистан надеялся, что получение стратегического сотрудничества с Америкой будет таким же, каким было в ранний период отношений между странами, и то, что США поддержит инициативу страны по широкому развертыванию и усилению деятельности служб национальной безопасности, и ко всему предоставит ощутимую финансовую и политическую поддержку. Узбекистан понимал, что большинство предлагаемой иностранной поддержки было количественно ограничено, несмотря на то, что такие «близкие друзья» как Египет и Израиль (а также и Пакистан во время ранней стадии своего развития) получали непропорциональную по их меркам поддержку со стороны Штатов. Таким образом, Узбекистан почувствовал неоправданность риска, приглашая США открыть свои базы практически под носом у России.
Создала бы широкомасштабная поддержка со стороны Соединенных Штатов подходящую и привлекательную атмосферу для реформ в Узбекистане?
Я лично считаю, что правительство Узбекистана поддержало бы большинство экономических реформ и даже некоторые политические - включая создание улучшенной среды в сфере прав человека - если бы им был предоставлен более выгодный пакет экономической поддержки.
Стоит подчеркнуть, что, если правительство Узбекистана получило бы ту поддержку, которую они себе представляли, события в Андижане могли бы найти совсем иной оборот.
Переподготовка программ, необходимых по всей территории бывшего Советского Союза очень дорогая инициатива для проведения ее на широкомасштабном уровне, а предоставленная финансовая поддержка продолжала оставаться гораздо меньшей. Невозможно переделать работников сфер безопасности, окруженных средой физически жестокого обращения, существовавшего еще со времен Советского Союза, и неожиданно узаконить то, что теперь они обязаны уважать права человека.
И, если Соединенные Штаты были бы вовлечены в многолетнюю программу по переподготовке кадров узбекских силовых структур, а ужас Андижана все же произошел, отказался бы в этом случае Ташкент отвечать на многочисленные международные запросы со стороны ООН или ОБСЕ?
Два года спустя после событий в Андижане власти США до сих пор находятся в затруднительном положении перед выбором стратегии по отношению к Узбекистану. Несмотря на то, что Узбекистан не совсем доволен своей относительной изоляцией, являющейся результатом санкций Европейского Союза и возможных санкций со стороны США, как «тревожной страны» в отношении предоставлений свободы совести гражданам, все же Каримовский режим, кажется гораздо более безопасным сейчас, чем когда-либо, в большинстве своем, благодаря укреплению влияния Государственного Комитета по Национальной Безопасности.
Как известно, срок Президента Каримова истекает в декабре нынешнего года, и если Конституционные изменения в Казахстане являются каким-либо показателем, а на мой взгляд, это именно так, то Каримов также попытается найти пути изменения конституции своей страны в пользу того, чтобы они узаконили его пожизненное пребывание на президентском кресле. Относительное согласие властей США по изменениям Конституции Республики Казахстан, усложнит ситуацию, если это повторится в Узбекистане.
В случае, если ожидаемые конституционные изменения произойдут, США и их союзники из ОБСЕ в Европейском Союзе столкнутся с безоговорочным выбором. Продолжающаяся изоляция Каримовского режима будет эффективно означать продолжающуюся изоляцию узбекского народа.
Более того, принимая во внимание сильную позицию служб безопасности Узбекистана (организации с классической формой бюрократии), переходный период в Узбекистане, похоже, пройдет под большим контролем и более непрозрачно, чем переход, прошедший недавно, в Туркменистане. Кроме того, вполне возможно, что пройдет несколько лет, прежде чем появится какая-либо возможность для проведения реальных реформ.
Большинство населения Узбекистана, в особенности, живущие в сельских районах, менее образованы на сегодняшний день, чем 16 лет назад; более того, это население менее привлекают ценности светского общества. Продолжающаяся же изоляция Каримского режима означает, что в следующие пять-десять лет сельское население будет еще менее ознакомлено с идеями светского общества, и более отдаленно от технологических процессов глобализации.
Если полдюжины государственных работников не имеют права ездить в Европу, или же навещать своих детей обучающихся в этих странах, то, по меньшей мере, становится ясным, что многим узбекам гораздо сложнее теперь попасть в Европу (или Соединенные Штаты) для получения образования. К счастью, некоторые ограничения по поводу обучения в США, которые были косвенно применены, сейчас ослабли, однако, то население, которое независимо ищет возможности получить образование в США, до сей поры сталкивается с неблагоприятными условиями по возвращению домой.
Таким образом, кто же, в конечном счете, платит более высокую цену за наше ограниченное сотрудничество с правительством Узбекистана - государственная элита или же простые люди?
Одна из самых больших проблем с нынешним применением политики «кнута» и обещанием «пряника» в том, что даже в самые лучшие времена, «пряник» всегда был гораздо меньше и менее вкусный, чем тот, который ожидало получить правительство Ташкента. Перспектива применения большего «кнута» практически маловероятна. США может постараться изолировать Узбекистан, но и ни Россия, и ни Китай не сделают такой же выбор, все более уменьшая количество наших возможностей.
Марта Брилл Олкотт Ведущий научный сотрудник