Битва за туркменский газ
Wednesday, June 13 2007, Analitika.org
Султан Акимбеков
Длительный майский вояж президента России Владимира Путина в Центральную Азию преследовал не только и не столько цели в области энергетики. Возможно, главным для Москвы была перспектива сохранить свое политическое влияние в этом стратегически важном для нее регионе и тем самым обеспечить тылы для будущего представления собственных интересов перед лицом единой Европы.
В мае президент Путин провел в Центральной Азии неприлично много времени для политика такого уровня. Но очевидно, что игра стоила свеч. Россияне постарались одним визитом «убить сразу несколько зайцев». Им удалось фактически сорвать саммит по вопросам энергетики в польском Кракове. В Польше собрались президенты Азербайджана, Грузии, Литвы, Польши, Украины. Все они были весьма недружественно настроены по отношению к России и ее роли в снабжении Европы энергоносителями. Однако без участия потенциальных поставщиков нефти и газа из Центральной Азии, Казахстана и Туркменистана, которые в это время встречали Владимира Путина, такая встреча потеряла всякий смысл. Хотя, надо отметить, что итоговое коммюнике от 13 мая в Кракове делалось от имени шести стран, включая Казахстан, представленным статс-секретарем Министерства энергетики Ляззатом Кииновым.
Кроме того, 12 мая Москве удалось добиться подписания соглашения о строительстве прикаспийского трубопровода и реконструкции действующего газопровода «Средняя Азия-Центр». В идеале все это должно привести к тому, что страны региона весь имеющийся газ, до 90 млрд. кубических метров в год в совокупности, будут продолжать отправлять только через российскую территорию. Соответственно, с российской точки зрения потеряет всякий смысл проект строительства транскаспийского газопровода, который должен пройти по дну Каспийского моря, затем через Азербайджан в Грузию, Турцию и далее в Европу.
В конечном итоге все произошедшее по идее должно закрепить доминирующие позиции России в регионе Центральной Азии, не дать возможности создать альтернативные направления экспорта энергоносителей и соответственно сохранить возможность влиять на политику стран региона. Поэтому Путин, очевидно, и провел в регионе столько времени. Цена принятых решений слишком высока, особенно в преддверии саммита «Россия - ЕС», который открылся 17 мая в Самаре. Там как раз и обсуждались вопросы энергетики, а европейцы понимают энергетическую безопасность совершенно по-другому, нежели россияне. Для них главное не попасть в зависимость от Москвы в вопросах потребления энергоносителей. Поэтому они готовы поддержать любой новый проект их поставки в Европу. Фактически Путин в эти майские дни в Центральной Азии набирал дополнительные козырные карты для сложной игры в Самаре с представителями так называемой «старой Европы». Европа молодая свое отношение к российской политике высказала в Кракове.
Переговоры с Астаной и Ашхабадом наверняка не были для Москвы простыми. Здесь также отдавали себе отчет, какие ставки стоят на кону, и стремились в максимальной степени отстоять свои интересы. Естественно, что ни Казахстану, ни Туркменистану, ни оставшемуся за кадром Узбекистану не нравятся условия фактической транспортной блокады Центральной Азии со стороны России. Например, Ашхабаду с большим трудом в конце прошлого года при покойном президенте Ниязове удалось повысить закупочные цены на свой газ с 65 до 100 долларов за тысячу кубометров. А двумя годами ранее цена газа для них составляла 45 долларов, часть из которых оплачивалась бартером. При том, что Россия продает газ в Европу по цене от 270 до 290 долларов, а в европейской рознице цена газа достигает 600-800 долларов.
Естественно, что туркмены хотели бы поставлять газ напрямую в Европу, но у них нет такой возможности. В Казахстане также хотели бы продавать напрямую в Европу газ с Карачаганака. Не отказались бы от такой возможности и в Ташкенте, который сегодня поставляет в Россию 9 млрд. кубов, которые затем поступают на Украину. Это в общем-то и есть тот самый «дешевый центральноазиатский газ», который, по словам президента Путина, в начале 2005 года позволил решить газовый конфликт России с Украиной. Тогда Москве спасти лицо позволила весьма двусмысленная схема, когда дешевый центральноазиатский газ смешивали с дорогим российским по 230 долларов, а затем продавали Украине по 95 долларов за тысячу кубов.
Собственно, у Узбекистана в связи с его тяжелым внешнеполитическим положением и вызванной этим зависимостью от России нет никакой возможности повлиять на ситуацию. Хотя никаких данных о цене узбекского газа не поступало, но очевидно, что она дешевле 100 долларов, которые стали с конца прошлого года платить Туркменистану. Например, она может составлять 55 долларов, по этой цене узбеки продавали газ Казахстану в 2005-2006 годах. Ташкент вообще находится в сложной ситуации. У него достаточно много внутриполитических проблем, поэтому здесь стараются не раздражать Москву. Например, этой весной много говорилось о строительстве газопровода из Туркменистана в Китай через узбекскую территорию. При этом на вопрос, планируется ли поставлять по этому трубопроводу еще и узбекский газ, в Ташкенте отвечали отрицательно. Наверное, потому, что этот газ очень сильно нужен России.
Так уж получилось, что для России сегодня критически важен именно центральноазиатский газ. И это связано не только с ее политическими задачами. В собственном российском балансе газа явно не хватает. Например, в 2006 году общие потребности России в газе составили 705 млрд. кубических метров, из них внутри страны было потреблено 400 млрд. кубов, на экспорт было отправлено 257 млрд. и на собственные нужды «Газпрома» осталось 53 млрд. При этом сам «Газпром» добыл в 2006 году 550 млрд. кубов, независимые российские производители - 95 млрд. Дефицит в 60 млрд. кубов как раз и был покрыт за счет Центральной Азии. Понятно, что для России важно не просто покупать центральноазиатский газ, но желательно делать это по минимально возможным ценам. И если есть возможность оказывать давление на ту или иную страну или, например, воспользоваться тяжелым положением Узбекистана, то Москва не может от этого отказаться.
Если представить, что центральноазиатского газа больше не будет, например, если туркмены будут его продавать в Европу или Китай или Индию через Афганистан и Пакистан, то ситуация для России станет просто критической. Или она станет критической для Украины, которая сегодня пока еще получает газ по 95 долларов. Но даже если европейцам удастся обойти на повороте Россию, то все равно украинцам придется платить мировые цены за газ. Ничего личного, просто интересы.
Любопытно, что в дни путинского визита в российских и пророссийских СМИ опять настойчиво проводили старую, но очень популярную мысль о том, что странам региона Центральной Азии пора делать выбор и время многовекторной политики проходит. С этим наверняка не хотели бы соглашаться ни в Казахстане, ни в Туркменистане. Они расценивают свои отношения с Россией как борьбу за собственные интересы, как торг за лучшие условия, и это вполне естественно. Поэтому не случайно президент Туркменистана Бердымухаммедов 12 мая не отказался окончательно от идеи строительства транскаспийского газопровода, заявив при ответе на вопросы журналистов, что у его страны хватит газа для всех направлений. Например, для того же китайского, который планируют построить через два года. Этой маленькой репликой туркменский лидер фактически добавил ложку дегтя в бочку российского меда по поводу решений от 12 мая. Понятно, что мечтой любого политика в Ашхабаде было бы наличие выбора газопроводных маршрутов, с тем чтобы продавать газ тому, кто больше заплатит. И если к моменту запуска прикаспийского газопровода, о чем договорились в Ашхабаде и городе Туркменбаши, будет работать еще и китайский, а вполне возможно, что и транскаспийский, эта мечта сбудется.
У Казахстана в данной ситуации свои вполне прагматические интересы. Совсем недавно руководство страны призвало учитывать мнение России и правовой статус Каспия при планировании строительства подводного трубопровода. Об этом, в частности, было заявлено президенту Польши Качиньскому во время его недавнего визита в Казахстан. Однако в обмен на поддержку российской идеи Астана рассчитывала на решение давнего вопроса о расширении пропускной способности Каспийского трубопроводного консорциума (КТК) с 28 до 67 млн. тонн нефти в год. Кроме того, необходимо было довести до конца достигнутые в прошлом году договоренности по организации СП в связи с поставками казахстанского газа с месторождения Карачаганак на Оренбургский газоперерабатывающий завод. Стороны до сих пор не смогли договориться по цене и условиям продаж данного газа на внешние рынки.
В то же время, поддержав российскую позицию в связи с транскаспийским трубопроводом Казахстан ничего не проигрывал. Сегодня через нашу территорию проходит 39 млрд. кубов туркменского газа и 9 млрд. кубов узбекского. При цене за транзит в 1,05 доллара на сто километров за каждую тысячу кубических метров и при расстоянии в 900 километров по казахстанской территории, это составит 453 млн. долларов чистого дохода. Если же транзит газа вырастет в два раза, то соответственно вырастут и доходы страны. А если еще цены будут повышены с 1,05 до 1,75 доллара, о чем ведутся упорные переговоры, то ситуация станет еще более благоприятной. Поэтому нам в принципе невыгодно, если туркмены будут поставлять свой газ через Каспий в Европу.
Для Казахстана гораздо важнее решение вопроса о КТК и Карачаганаке и, судя по всему, россияне очень неохотно идут на уступки. Президент Владимир Путин не захотел поддержать президента Нурсултана Назарбаева, когда он говорил о достигнутых договоренностях по КТК. Москва не хочет соглашаться с расширением КТК без увеличения ставок за транзит и пересмотра договоренностей по кредитам, выделенным на строительство этого единственного неподконтрольного российскому правительству трубопровода. Хотя Казахстан владеет 19 проц. акций КТК, вопрос о цене за транзит для него не принципиален. Гораздо важнее увеличение его мощностей, что приведет к росту добычи на казахстанских месторождениях, а значит, и повышению количества собираемых в стране налогов. Вопрос о газе с Карачаганака также не был достигнут. По крайней мере, разговоры о цене на карачаганакский газ продолжаются до сих пор.
Но в любом случае переговоры и не могли закрыть все вопросы, они просто подчеркнули, что процесс взаимодействия между странами с учетом защиты ими своих собственных интересов очень сложен. Потому что интересы зачастую прямо противоположны друг другу. Поэтому если те, кто говорит, что пора Казахстану определиться в своих симпатиях, подразумевают, что эти страны должны всегда идти навстречу российским интересам и стать чем-то вроде современного Узбекистана, то навряд ли с ними согласятся те, кто считает, что у нашей страны есть собственные интересы.
Тот факт, что Казахстан как раз намерен продолжать проводить многовекторную политику, лишний раз подчеркивают переговоры, которые проходили в Вашингтоне в ходе визита в США министра иностранных дел Казахстана Марата Тажина как раз во время центральноазиатского визита президента Путина. Казахстанская внешняя политика всегда была взвешенной, но в последнее время она проявляет особое искусство маневрирования между интересами великих держав с целью защитить свои собственные интересы.
?10 (195) 23 мая - 5 июня 2007 г.