ТАМ, ГДЕ ЖИВЕТ ТЕРРОР
"Профиль", ?37(545) от 08.10.2007
DER SPIEGEL
Фоллат Эрих, Штарк Хольгер
Страна с нищим населением - и ядерная держава, союзник США - и рассадник исламистского насилия, получатель германской экономической помощи развивающимся странам - и центр подготовки немецких террористов: Пакистан под властью военного диктатора Мушаррафа - страна несовместимых противоположностей, представляющая угрозу для всего мира*.
Один человек, впрочем, с самого начала был убежден, что, сближаясь с президентом США, Мушарраф сам роет себе могилу: это бывший глава секретной службы Хамид Гуль. Роскошная вилла в Равалпинди, газон как на Уэмбли, со вкусом подобранная ратановая мебель - доказательство того, что этот все еще влиятельный пенсионер любит принимать гостей. Он с гордостью показывает полученные в свое время подарки: молитвенный коврик, подаренный его тогдашним коллегой из Саудовской Аравии, принцем Турки Ибн аль-Фейсалом («большой друг талибов и бен Ладена»), памятную дощечку от Федеральной разведывательной службы Германии с кусочком Берлинской стены и надписью: «Нашему уважаемому союзнику за большие заслуги».
Разумеется, он хорошо знал бен Ладена, этого «скромного человека и блестящего солдата», рассказывает Гуль, не скрывающий своих симпатий к исламистам. Талибы приглашали его в качестве почетного гостя на государственный праздник в Кабуле. Но он всегда оставался верен только себе. Не он изменил общему курсу в борьбе за Афганистан, а американцы. «Раньше слово «джихад» было одним из самых любимых в Вашингтоне, - замечает Гуль. - В 80-е годы, когда в Афганистане шла битва против Советов, они были готовы поставлять оружие моджахедам в любом количестве. И после того они вели переговоры с талибами о строительстве нефтепровода. А потом бывшие борцы за свободу вдруг превратились в террористов - этот внезапный поворот людям в приграничных районах непонятен».
Правда ли то, что раньше он предупреждал своих друзей-талибов об атаках американцев и что он делает это до сих пор?
Гуль возмущенно качает головой. «Я уже давно не располагаю подобной информацией». А то, что его, как и раньше, приглашают на конференции секретной службы и стратегические совещания ISI, - это «не более чем слухи». Кстати, о слухах: Гуль до сих пор не верит в «официальную версию» о событиях 11 сентября. «Кое-кто из коллег в ЦРУ, из армейских чинов в США и в израильском «Моссаде» явно был осведомлен об этих террористических актах. Иначе почему перехватчики были подняты в воздух с таким опозданием?»
Горячий сторонник теории заговоров из пакистанской секретной службы только в двух пунктах согласен с «распродающим страну Мушаррафом». Это гордость за атомную бомбу. Они оба считают, что в случае «национальной чрезвычайной ситуации» ее нужно использовать. Президент даже поставил в прихожей своего офиса стеклянную витрину с ярко-желтым камнем, взятым с места ядерных испытаний, и приказал установить в центре всех больших пакистанских городов «Монументы атомной гордости». А еще и Мушарраф, и Гуль считают, что будущее Пакистана будет решаться в приграничных регионах с Афганистаном - на землях племен, где обосновались террористы.
Пешавар: цитадель пуштунов, «Дикий Запад», рай для исламистов
В этом городе могли случаться перебои с водой, с жильем, со средствами передвижения. Но в чем недостатка не было никогда, так это в интересных сюжетах. В Пешаваре, последнем крупном поселении перед легендарным Хайберским перевалом, испокон веков встречались торговцы оружием и наркодилеры, спекулянты информацией и шпионы всех мастей. На Кисса Хавани - базаре болтунов - они обменивались сведениями.
Административный центр Северо-Западной пограничной провинции до сих пор напоминает город на Диком Западе, в котором идут бои. Бывший резидент ЦРУ в Пешаваре назвал его «Додж-сити Центральной Азии». Однако после победы исламистов на местных выборах в 2002 году базары лишились некоторых красок и оттенков: были запрещены плакаты с рекламой кинофильмов, кассеты с записью музыки можно купить только из-под полы, исчезли и женщины в пестрых платках с развевающимися локонами. Сейчас все скрыто паранджой и подавлено черными одеяниями. Наряду с «виагрой» из змеиного яда и зубными протезами ручной работы самыми ходовыми товарами сейчас стали наставления о джихаде и постеры с изображением муллы Омара.
Пешавар поклоняется автомату Калашникова: без «калаша» здесь практически ни одного мужчины не увидишь. В лучшем отеле города, Pearl Continental, у входа гостей встречает табличка: «Пожалуйста, сдайте автомат при входе в гостиницу». В чайных и в месте, где тусуются люди из «Аль-Каиды», - неприметном отеле Greens у железнодорожного вокзала, - от этих неудобств посетители избавлены. Здесь встречались и продолжают встречаться пуштуны, проживающие по обе стороны границы.
Гордый тридцатимиллионный народ, живущий в Пакистане и в Афганистане, издавна придавал особое значение своей независимости. Даже несравненно лучше вооруженные британцы одолеть строптивцев не смогли. «Эти племена постоянно ведут межклановые и частные войны», - написал в 1898 году в своем дневнике начинающий военный репортер Уинстон Черчилль. «Каждый мужчина здесь воин, политик, теолог в одном лице. Каждый клан с кем-то воюет из мести. Ничего не забывается, и лишь очень немногие из долгов остаются неоплаченными».
Границу, произвольно установленную британцами, пуштуны никогда не признавали. Они активнее других воевали против советского нашествия в Афганистан, позднее они составили бЧльшую часть движения «Талибан». Некоторые из них до сих пор наносят удары по «западным интервентам», а заодно - и по пакистанским «предателям» в армейской форме.
Жизнь этого неукротимого племени всегда вращалась вокруг трех понятий: «Zan, Zar, Zamin» (женщины, золото и земля), констатирует американская исследовательница-антрополог Черри Линдхольм. «В постоянной борьбе за власть люди делятся лишь на два типа: сильных и слабых. Сильные завоевывают уважение к себе агрессивностью, беспощадностью и эгоизмом, они - виртуозы интриги». Их жизнь определяется кодексом чести Пуштунвали, в котором особое место занимает право на месть, но содержится и обязательство оказывать безусловное гостеприимство.
Этим воспользовались «арабы» - так здесь обычно называют выходцев из других стран, таких как Усама бен Ладен, Айман аль-Савахири и прочие. В 80-е годы они превратили Пешавар в свою военную базу. Получая оружие от американских спецслужб и миллионы долларов из Саудовской Аравии, они помогали изгонять из Афганистана советских захватчиков. Но уже тогда они косо смотрели и на других «неверных» - американцев. И когда во время первой иракской войны правительство в Эр-Рияде поддержало Вашингтон, они стали призывать к свержению королевской династии Саудов. Однако чужеземцы не всюду пользовались благорасположением пуштунов, хотя поначалу мулла Омар и его талибы позволили «Аль-Каиде» создать здесь лагеря подготовки террористов.
Их и сегодня не любят, ведь после 11 сентября тысячам людей из разбомбленных районов Афганистана пришлось бежать в труднодоступные «племенные земли» на пакистанской территории: узбеки, чеченцы, уйгуры и боевики из арабских стран, среди которых были, вероятно, два самых разыскиваемых в мире террориста. Однако по меньшей мере столь же ненавистна пуштунам и военщина из Исламабада. Примерно в двадцати километрах от Пешавара начинается Тона племен, семь «агентств» (подпровинций), которым пакистанское государство сразу после его образования предоставило широкую автономию. На 500 км вдоль границы с Афганистаном протянулась эта суровая, недоступная, изрезанная ущельями малонаселенная местность между Баджауром на севере и Вазиристаном на юге.
Все ли сделал генерал Мушарраф, чтобы изгнать отсюда главарей террористов, схватить или уничтожить их? Следовало ли ему более умело торговаться с вождями племен, чтобы деньгами и лестью заставить их отказаться от поддержки террористов? Он долго сопротивлялся нажиму американцев и отказывался послать сколько-нибудь значительные воинские части в эту опасную приграничную местность. В конце концов он отправил туда в несколько приемов до 100 тыс. солдат. Побед они не добились. «Им не хватило боевой выучки, чтобы подавлять повстанцев», - утверждает Хэнк Крамптон, бывший резидент ЦРУ и правительственный советник в Вашингтоне.
Лахор: город искусства, город оппозиции
В четырех часах езды на юг от Исламабада, на границе с Индией, расположен Лахор - важный центр культуры. В XVII столетии, когда моголы правили отсюда почти всем субконтинентом и значительной частью территории сегодняшнего Афганистана, эта метрополия была много ярче, чем и Лондон, и Париж.
На северо-западе старого города, как на троне, возвышается громадный форт, представляющий собой уникальное оборонительное сооружение. В нем находятся Shish Mahal (Дворец зеркал) и Moti Masjid (Жемчужная мечеть). Местные жители и туристы прогуливаются по садам Шалимар, заходят в скромный мавзолей поэта и философа Мухаммада Икбала, рассматривают древнюю пушку Зам-Замма.
Лахор доказывает, что есть и другой Пакистан: жизнерадостная и открытая страна, не знающая террора и нищеты. И хотя давно закрыты некогда знаменитые чайные лавки, где собирались поэты, и дворы куртизанок, этот город открыт всему миру, и это чувствуешь уже в первые часы. Если бы нужны были доказательства этого, то ими могли бы служить расклеенные на улицах главного города провинции Пенджаб плакаты, которых невозможно и представить себе в Равалпинди или в том же Пешаваре: на них пакистанские красавицы в фривольных позах и вовсе без паранджи. Недавно здесь с большим успехом прошла пьеса из Нью-Йорка «Монологи вагины».
55-летняя Асма Джилани Джахангир выросла в Лахоре. Она адвокат, правозащитник, либеральный идеолог демократического развития страны. Всю свою жизнь боролась с военными и муллами. Асма - человек крайне неудобный для властей. Ей уже неоднократно делались прямые предупреждения и завуалированные намеки. Правда, надолго «упечь» ее за решетку власти явно боятся. И Джахангир продолжает заниматься своим делом: собирает сведения об издевательствах военных над мирным населением, добивается суда над предпринимателями, нажившими богатство, эксплуатируя детский труд, открывает пансионаты для женщин, ставших жертвами насилия.
За спиной у нее нелегкие годы. В ее офисе однажды застрелили женщину из Пешавара, собравшуюся развестись с мужем-насильником. Киллера наняла мать этой женщины - потому что та стала «позором семьи». Мать знала, что ответственности за этот заказ нести не придется. Но на счету у Джахангир есть и триумфальные победы. Например, она добилась отмены приговора 14-летнему мальчику из христианской семьи, который был приговорен к смертной казни за богохульство.
«Страна на перепутье», - утверждает дама, одетая в традиционный брючный костюм шальвар камиз. «Мушарраф стремительно теряет остатки уважения, без которого невозможно править страной». Однако если к власти придет один из тех, кто страной уже правил, - а их шансы сейчас реальны - настоящей демократии, по ее мнению, не будет. «Тем не менее мы должны хотя бы попытаться». Джахангир и дальше будет строить гражданское общество, которое для нее даже важнее, чем свободные выборы.
Карачи: город мастеров джихада
Более 15 млн человек теснятся в душной метрополии, балансирующей на грани социального взрыва и кровавых манифестаций. Карачи - это хаос, грязь, болезни, постоянная борьба за выживание. Взрывной рост населения и нелепое планирование превратили столицу в своего рода преддверие ада, где представлены все группы заложников любого мегаполиса. Только здесь все переплелось в один клубок: торговля людьми, спекуляция оружием, продажа героина. Идеальное расположение на побережье Аравийского моря и международный аэропорт сделали этот город деловым, торговым, банковским и промышленным центром государства, его тайной и явной столицей, указывающей путь в будущее всей стране: Карачи - барометр Пакистана.
Кто не в состоянии контролировать столицу относительно богатой южной провинции Синд, тот не может контролировать страну. Террористы здесь все больше набирают силу, в некоторые кварталы города полицейские и силы безопасности Мушаррафа не отваживаются даже войти. Там радикально настроенные муллы в пятничных проповедях открыто призывают силой свергнуть режим. Их охраняют бывшие офицеры секретных служб, поддерживающие прекрасные отношения с теперешним руководством секретной разведки (ISI).
По данным спецслужб одной из ближневосточных стран, именно здесь, в непроницаемых джунглях большого города, скрывается 56-летний Айман аль-Савахири, формально второй после Усамы бен Ладена человек в «Аль-Каиде», а в организации терактов давно ставший лидером. Наблюдатели приводят ряд доказательств того, что несколько месяцев назад пути этих главарей самой опасной в мире террористической сети разошлись, в результате чего врач из Египта поменял свое многолетнее отшельничество в унылых горах Вазиристана на подполье в крупнейшем городе Пакистана. Одним из главных свидетельств в пользу этой версии является та поразительная гибкость и быстрота, с которой Савахири теперь реагирует на происходящие события, а также перераспределение ролей между «номером один» и «номером два».
В отличие от бен Ладена, который после трехлетнего «видеовоздержания» лишь недавно разродился двумя посланиями, где он не снисходит до повседневности, а рассуждает как политический деятель и религиозный вождь, Савахири чаще высказывается по весьма конкретным поводам. За прошедшие два года он более тридцати раз обращался с посланиями к своим сторонникам. В них, как правило, он комментировал совсем недавние политические события.
Не важно, из какого убежища террорист дергает за ниточки, но спецслужбы убеждены в одном: он ведет ожесточенную борьбу против Мушаррафа. Сегодня считается непреложным фактом, что два лишь чудом не удавшихся покушения в 2003 году были делом рук людей Савахири. Иностранные террористы, проникшие в Красную мечеть Исламабада с целым арсеналом боеприпасов, были людьми Савахири. Они планировали очередное покушение на генерала. Кровопролитный штурм храма египтянин комментировал с нескрываемым негодованием. Он призвал всех мусульман Пакистана восстать против президента, «ибо борьба идет не на жизнь, а на смерть». «Если вы этого не сделаете, Мушарраф уничтожит вас».
Главарь «Аль-Каиды» торопит развязку. Как сообщили источники «Шпигеля» в спецслужбах, Савахири вынес смертный приговор и 54-летней Беназир Бхутто, которая, находясь в изгнании в Дубае, поддержала решение Мушаррафа о штурме Красной мечети. Возможностей для исполнения приговора в ближайшее время будет предостаточно, если Бхутто выполнит обещание, которое она дала своим сторонникам, и действительно вернется в Пакистан. Говорят, согласие Мушаррафа она уже тайно выторговала. Ее цель - на предстоящих выборах выставить свою кандидатуру на пост премьер-министра и разделить власть с генералом, который останется президентом.
Бхутто родом из провинции Синд, ее семье принадлежат крупные поместья в городе-саде Ларкана; в Карачи и окрестностях у нее самые верные сторонники. Не исключено, что Бхутто выберет Карачи центром своей кампании и при этом будет стремиться к спонтанным контактам с народом. Для ее службы безопасности это обещает стать настоящим кошмаром, особенно если за ней будут охотиться готовые на все террористы.
И в Пакистане, и на Западе многие связывают свои надежды именно с Беназир Бхутто. Продукт западного элитного воспитания и восточного феодального мышления, интуитивный политик, умеющий увлечь массы, и одновременно надменная, не воспринимающая советов женщина крайней степени эгоцентризма: пакистанская Эвита Перон с интеллектом Хиллари Клинтон.
Состоятельные родители отправили ее учиться в лучших университетах США и Великобритании. В Оксфорде «Несравненная» (так переводится ее имя) в 1977 году первой из иностранцев была избрана президентом студенческого объединения. Вскоре после ее возвращения на родину военные сместили ее отца с поста премьер-министра. К власти пришел генерал Зия уль-Хак. Он приказал арестовать Зульфикара Бхутто, инсценировал судебный процесс, закончившийся смертным приговором и казнью бывшего премьера.
Мученическая миссия ее семьи стала для Беназир Бхутто трамплином для политической карьеры. Когда глава государства Зия погиб в авиационной катастрофе, госпожа Бхутто своего шанса не упустила. Чтобы нейтрализовать числящийся за ней «порок западничества», она ведет себя в мужском обществе как богобоязненная мусульманка. В союзе с Пакистанской народной партией она одерживает на выборах убедительную победу над Исламским демократическим альянсом во главе с Навазом Шарифом. В 1988 году Беназир Бхутто становится первой женщиной - руководителем правительства в исламском государстве.
От первоначальных благих намерений вскоре не остается и следа. Она настолько быстро и бездумно разводит кумовство и семейственность, что эксперты международной организации Transparency International отвели Пакистану место в тройке самых коррумпированных государств мира. И выдающимся бойцом антитеррористического фронта, каковым Беназир Бхутто любит выглядеть в глазах своих американских спонсоров, она не была. Наоборот, во время ее второго премьерства спецслужбы получили от нее карт-бланш на сотрудничество с «Талибаном».
Свергнутая и вновь избранная, ведущая постоянную борьбу с непримиримым соперником Шарифом, пребывающая в тени всесильных военных - она остается неоднозначной и сотканной из противоречий фигурой, порождением двух миров, дочерью Запада и Востока. Блестящая, открытая миру участница телевизионных дискуссий, она дает согласие на брак по расчету, к тому же с фабрикантом, известным своими сомнительными сделками.
Чтобы избежать суда по обвинению в коррупции, Бхутто в 1999 году покидает страну. В 2003 году за отмывание денег швейцарский суд приговаривает ее к шести месяцам заключения условно. Не зная финансовых проблем, она живет то в Лондоне, то в Дубае. Она ни на минуту не упускает из виду своей главной цели: как бы избавившись от прежних грехов и став зрелым политиком, Беназир Бхутто намерена вновь занять высокую государственную должность в Пакистане. Она объявила, что 18 октября возвращается на родину.
Буш и его правительство заинтересованы как в том, чтобы Мушарраф оставался у власти, так и в том, чтобы у него появился противовес. Для этого они готовы помогать военному диктатору манипулировать Конституцией страны с целью продлить его полномочия и создать для режима демократическое прикрытие. Ничто не страшит Вашингтон больше, чем всеобщие выборы в Пакистане, на которых - если не удастся выдвинуть популярного «гражданского» кандидата - исламисты могут получить немалый приток голосов. Многие годы их электорат составлял чуть более десяти процентов, но не исключено, что после кровавых столкновений в Красной мечети ситуация коренным образом изменилась. Недавно проведенный опрос показал, что террористу бен Ладену симпатизируют 46% опрошенных, Мушаррафу - 38%.
Пока абсолютно не ясно, остается ли Бхутто привлекательной для масс и будет ли она избрана. Во всяком случае, даже самые глубокие знатоки страны не представляют себе, как могло бы выглядеть честное разделение власти между президентом Мушаррафом и премьер-министром Бхутто и какие последствия это может иметь для преследования террористов «Аль-Каиды» и зарубежных «гостей» в лагерях подготовки боевиков в Вазиристане.
«Команда мечты» выглядит совсем не так»,- говорит американский эксперт по Пакистану Стив Колл о союзе этих двух политиков и в связи с опасениями талибанизации всей страны. Кроме того, непонятно, вмешается ли в борьбу за власть еще один старый знакомый и какую роль он отводит себе. Наваз Шариф, имеющий сильные позиции в столице провинции Пенджаб Лахоре, откуда он родом, считает, что Верховный суд Пакистана будет на его стороне. Он намерен через суд добиться своего возвращения на родину и, прилетев в страну, теперь не испугается угрозы тюремного заключения: в политической жизни наступил сезон мучеников.
Итак, обречен ли Пакистан погрузиться в пучину насилия и хаоса, в безысходность и отчаяние, обречен ли он стать самой опасной раковой опухолью терроризма, распадающимся и абсолютно непредсказуемым государством?
Существуют и симптомы надежды на то, что будущее страны не так беспросветно - помимо возможного возвращения Бхутто. О нарождающемся гражданском обществе свидетельствуют публикации немалого числа мужественных журналистов, которым удалось завоевать для себя необычную в условиях диктатуры свободу, об этом говорит и деятельность многочисленных групп правозащитников. Благодаря солидному экономическому росту последних лет вновь появился средний класс, которому есть что терять и который в принципе готов бороться за существование правового государства.
Однако «Страну чистых» в эти дни лишь одно покушение, один вздох отделяют от анархии. Один шаг отделяет страну от хаоса, который может ввергнуть этот регион в пучину и привлечь сотни новых немецких фанатиков джихада, - так в эту бездну окажется втянутым и наш мир.