12 октября 2007
Архитекторы «новой демократии»
11 октября 2007
Архитекторы «новой демократии»
11 октября 2007, ia-centr.ru
Алексей Власов.
В советские времена был широко известен анекдот: «Все, что в СССР ни делают, - обязательно автомат Калашникова получается». Так и теперь, применительно к постсоветскому пространству, можно с уверенностью сказать: какую бы форму демократии мы ни строили, все равно на выходе имеем, как сейчас модно говорить, «азиатский вариант». Абсолютно не подразумеваю какой-либо негативный подтекст в этой характеристике. Речь идет всего лишь о новых правилах игры, к которым переходят постсоветские страны, сформировавшие в первое десятилетие после распада СССР механизмы сильной президентской власти. Транзитный период подходит к концу и можно подводить определенные итоги трансформации постсоветских систем.
В России, в Казахстане, в Узбекистане политические элиты декларируют: от успешных экономических реформ мы переходим к реформам политическим, которые, в своей основе, направлены на расширение демократических прав граждан, создание условий для развития гражданского общества. Заявлен определенный тренд, принимаются соответствующие поправки в Основные законы, но промежуточный итог преобразований сильно отличается от классических, западных образцов «демократии». Значит, либо архитекторы подкачали, либо мы выбираем неверные образцы для сравнений, либо никакие исторические аналогии принципиально невозможны.
В самом деле, не имеет принципиального значения, говорим ли мы о «суверенной» демократии, или же о демократии «азиатской» - по казахстанским или иным образцам. Системообразующим элементом этих политических моделей является необходимость соотнести решение стратегической задачи сохранения у власти господствующей элиты путем ее фактической несменяемости и необходимость соблюдения определенного набора демократических стандартов (ограничение конституционных сроков для глав государств, четкое соблюдение принципа разделения властей, независимые СМИ). Дмитрий Фурман определяет этот механизм как "иммитационную демократию".
Мастерство политического дизайна таких постсоветских лидеров, как Нурсултан Назарбаев и Владимир Путин позволяет соединить несоединяемое: уходя из власти оставаться в ней; раздвигая рамки конкурентной борьбы партии, полностью выхолащивать ее реальное содержание, провозглашая свободу СМИ, в действительности, сохранять скрытые механизмы контроля над прессой.
Следует отметить, что выбранный властью курс полностью соответствует устремлениям большей части общества, на пути к стабильности, преемственности, «легитимности» власти. В чем причина такой общественной позиции? На первый взгляд, слишком сильна «родовая травма» для большинства постсоветских политий. Опыт начала 90-х годов можно рассматривать как отрицательный - для «демократов» и «демократий» первой волны. Вспомним «демократический исламизм» в Таджикистане, стойкую антипатию к любому упоминанию о демократических ценностях у большей части российского электората. Поэтому, нынешние власти не только озабочены поиском способов политического самосохранения, но и формально реагируют на перемены в общественном сознании. Зафиксировав выстраданную к началу 2000-х относительную стабильность, постсоветские лидеры не пытаются найти новое содержание внутренней политики, а выбирают «глянцевую» форму для управленческих схем, что на их языке именуется модернизацией. Но среднестатистический гражданин подобный режим готов принимать как данность.
Элита каждой из постсоветских стран выбирает для решения задачи "самосохранения" свой собственный путь, но генеральная линия движения России, Казахстана, Узбекистана и ряда других, транзитных или, если угодно, посттранзитных государств, в общем-то, остается схожей. Поэтому разговоры об особой, «азиатской модели демократии» - тема из категории абстрактных сюжетов, ибо всем очевидно, что понятие демократия в современном мире вряд ли может быть применимо к любой политической системе в том значении, в котором этот термин использовался в 19-начале 20 века. А ничего более убедительного ученые-обществоведы предложить пока не могут, поэтому используются методы типологических сравнений и сопоставлений "непознанного" с "научно неопределенным".
Известно, что Россия суверенна и неповторима, а для Казахстана активно внедряется аналогия с сингапурским, японским и индийским опытом «демократического строительства».
Но, по сути, азиатская демократия, воплощенная на постсоветском пространстве - это версия президентской демократии по американскому образцу со значительными ограничениями индивидуальных прав граждан, и при не менее значительном усилении социальной дисциплины и социальной ответственности со стороны и граждан, и государства. Очевидно и влияние советского опыта, и это опять-таки очевидная реакция на общественный запрос. Граждане постсоветских государств инстинктивно желают жить в патерналистском государстве, которое обеспечит их работой, более или менее высокими зарплатами или, по крайней мере, не даст в обиду при наступлении очередного цикла экономического спада в мире.
Еще несколько лет назад Президент Узбекистана Ислам Каримов говорил о «демократии Востока», основанной на коллективизме, патернализме, приоритете общественного мнения, усматривая в этом ее главное отличие от демократии Запада, которая основана на философии индивидуализма и чрезмерной политизации масс. В этом откровении нет ничего принципиально нового - русские славянофилы 19 века усматривали коренное отличие русской действительности от западного быта именно в особой, общинной философии русского народа, тогда как образ Запада рисовался через разрушительную борьбу партий и крайний индивидуализм.
Но, в какой степени политическая модель, которую строит сейчас казахстанское или туркменское руководство совпадает по своим главным, системным элементам, предположим, с сингапурской и японской моделями - не в теории, а на практике? Действительно, страны юго-восточной Азии осуществили переход к демократии через авторитаризм и институционализацию авторитарных форм демократии. Вступая на путь рыночно-ориентированной модернизации, Япония и Сингапур сначала усиливают политический контроль над различными сферами жизни общества, а уже на следующем этапа переходят к формированию базовых элементов демократии. Как справедливо отмечают российские аналитики, демократические практики в азиатских обществах реализуются как следствие государственной инициативы по проведению политических и социально-экономических изменений. Здесь присутствует скорее «государственное общество», нежели институты общества гражданского. Государство фактически выступает как альтернатива гражданскому обществу.
В Казахстане "переход от успешных экономических реформ к реформам политическим" привел к пожизненному президентству и монолитному Мажилису. Никакой демократии по западным образцам не предвидится в самой отдаленной перспективе. Но и "азиатская" модель - скорее неявный вектор движения, нежели внятный ответ на вопрос: в каком направлении будет идти дальнейшая трансформация режима.
Впрочем, оптимисты среди казахстанских политологов убеждены, что едва ли ли исход выборов-2007 может считаться признаком отсутствия или недостаточной степени институциональной зрелости Казахстана. Китай, например, успешно развивается в рамках однопартийной системы и этот фактор не оказывает, по крайней мере, в настоящий момент негативного влияния на параметры экономического развития страны. Судить о степени эффективности выбранной модели можно будет только спустя определенный, достаточно длительный промежуток времени.
На данный момент представляется, однако, что наличие формального набора демократических институций не тождественно наличию собственно демократии. Ожидания патернализма со стороны значительной части населения совпадают со стремлением государства контролировать больше пространств (бизнес, общество и т.д.). «Третий путь», путь суверенной демократии или же, допустим, демократия в азиатском варианте, не может переходить границу базовых свобод гражданина. В этом реальное воздействие событий 1990-1991 гг. для всех стран СНГ, поскольку авторитаризма в СНГ не может быть больше, чем в позднесоветское время. В тех странах, где ограничение гражданских свобод превысит эту «норму» режим неизбежно будет испытывать большие проблемы. И эти проблемы будут углубляться, если встав на путь модернизации, власть будет действовать по принципу - трансформируясь, не изменять по сути ничего.