Затяните пояса - какова частота, Курманбек?
24 августа 2007, SNGnews.ru
Кыргызстан бедная страна, но место нашего назначения - Нарын, хуже других регионов. Около 37% населения живут в таких условиях, классифицированные ООН как "крайняя бедность", что означает, люди с трудом зарабатывают меньше 2,5$ в день.
Если спросите любого водителя в Кыргызстане о самой тягостной проблеме страны, он не начнет с конституционных поправок. Также он не станет обсуждать уровень религиозной свободы или недостаток объективной журналистики. Легко не придавать значения всему этому, но все же, к сожалению, очевидно, что ответ всегда один и тот же - это бедность. В эти выходные мы покинули большой город, позволив городским огням мерцать для политических аналитиков, и вместо этого взяли курс в ту часть этой страны, которая побила национальный рекорд по Высоте над уровнем моря, Температуре и Экономике. Нарынская область в Кыргызстане является самой возвышенной, холодной:и бедной.
Мало кто может быть более приветливым к чужеземцам, чем люди в Средней Азии. Лучший способ начать новые знакомства здесь - это долгая поездка на такси, что означает: надо рано утром идти на базар, где водители выкрикивают места назначения и где пассажиры несутся к ним стремглав договариваться о цене. После удачной сделки, занимаешь одно из четырех мест в машине и в дорогу. То есть, после того, как только другие три места найдут своих пассажиров. Иногда этот процесс может взять столько же времени, что и сам путь. Тем не менее, сегодня удача на моей стороне - машина наполнилась за тридцать минут, и мы выезжаем из базара и направляемся на восток, к области граничащей с Китаем.
Наша первая остановка - город Кочкор, высокогорная экономическая яма Кыргызстана.
КАКОВА ЧАСТОТА, КУРМАНБЕК?
:и мы надеямся вам понравится следующая композиция в исполнении Димы Билана! Билеты на его пятничное выступление в Бишкеке все еще доступны - "Я знаю точно невозможное возможно!"
На радио играет поп музыка на русском, турецком и кыргызском языках, веселый женский голос объявляет композиции. Мои спутники все кыргызы, но очень разные. История водителя типично печальная. Бывший учитель химии, оставил свою работу в университете с зарплатой 1500 сомов ради более прибыльной работы водителем, чтобы накормить свою семью. Рядом с ним на сиденье пассажира сидит пожилой мужчина. Каждый раз часто останавливая водителя, он просит его помочь ему налить очередной стакан водки из бутылки, которую он хранит в пакете. Он парализован на одну часть тела, и большими глотками заглатывает свой ликер с помощью здоровой руки. Сзади, посередине, держа пятилетнего мальчика на коленях, сидит тихий молодой человек, и рядом с ним симпатичная женщина в своих поздних 30х. Маленький мальчик весело лепечет что-то на кыргызском, в то время как женщина кажется витает где-то далеко, рассеянно глядя на пролетающие мимо окрестности Бишкека.
Мы пересекли границы города и доезжаем до сельской местности. Дома заметно становятся беднее.
Кыргызстан бедная страна, но место нашего назначения - Нарын, хуже других регионов. Около 37% населения живут в таких условиях, классифицированные ООН как "крайняя бедность", что означает, люди с трудом зарабатывают меньше 2,5$ в день. Как одной из единственных, кроме трех стран Африки, Кыргызстану было предложено присоединиться к программе МВФ и Всемирного Банка по сокращению долга бедных стран с высоким уровнем задолженности (HIPC), чтобы снять с плеч огромное бремя долгов, которое испытывает сейчас страна. В период правления свергнутого президента Акаева, было получено 1,8 млрд.$ иностранной ссуды, народ все еще удивляется, куда могли деваться все эти деньги. Быстрый обзор инфраструктуры страны даст вам понять, что деньги были потрачены не по назначению. По словам министра финансов, причина этого отчасти из-за плохого управления, отчасти из-за коррупции, но то, что страна по уши в долгах остается фактом. Тем не менее, идея присоединения к программе HIPC была негативно воспринята населением. Многие воспринимают это делом достоинства не позволить другим диктовать Кыргызстану как вести свои дела, несмотря на то, что последние статистические данные гласят о том, что Кыргыстан является одной из беднейших стран, которая вряд ли сможет выжить в одиночку.
Водитель и пожилой мужчина впереди обсуждают свои общие экономические трудности, в то время как молодой человек рядом со мной внимательно прислушивается к разговору. Вскоре меня просят высказать свое мнение о неблагополучном состоянии дел, но внезапно тема разговора переходит на мой чуждый акцент. Когда я признаюсь, что я из Норвегии, мужчины по обычному начинают перечислять все то, что они ассоциируют с этой страной. Лыжники, океан, нефть, рыба и, может и не по теме, огромные черепахи. Только задумчивая женщина сзади не старается присоединиться к разговору. Но, как по обычаю и бывает, не из-за того, что тема ее совсем не интересует. Я вдруг замечаю, как повернувшись на своем месте, она пристально смотрит на меня. Она наклонилась вперед из-за молодого человека, сидящего между нами.
- Вы действительно из Норвегии? спрашивает она тихо, чтобы другие не слышали. Я киваю головой. Затем она просит водителя остановить, и вежливо предлагает молодому человеку поменяться с ней местами.
В течении следующих трех часов, пересекая обширные и сказочные горные места, она тихо рассказывает мне свою историю.
ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРОШЛОЕ
- Одиннадцать лет назад сюда приезжал один норвежец. Он строил дома для бедных людей. Я думаю, он кажется был миллионером. Мы стали друзьями. Однажды он спросил меня, как пишется "Я люблю тебя" на кыргызском. Я показала ему. На следующий день он написал все это большими буквами перед моим домом. Я познакомила его со совими родителями и сестрой. Они сказали, что он похож на русского, но он совсем не курил и не пил. Он предложил мне выйти за него замуж и поехать с ним в Норвегию. Показал мне рисунки. Они были прекрасны. Я долго раздумывала, но в конце отказала. Ты бы видел каким высоким он был! Я просто испугалась. И так я сказала ему нет. Он предлагал еще много раз. И в конце он уехал. Я так и не видела его вновь. Сейчас я думаю об этом и чувствую себя дурой.
Слезы наворачиваются у нее на глазах, когда она рассказывает мне эту историю многолетней давности. Мне ее жалко.
- Хотела бы поговорить с ним опять. Просто объяснить. Но какие слова я могла бы подобрать, чтобы объяснить, что он был в моих мыслях с тех пор как он уехал? Для этого нужны великие слова. Одиннадцать лет довольно долгое время. Мне 36 сейчас. Но я знаю, что совершила ошибку. Как бы изменилась моя жизнь, если бы я просто вышла за него замуж.
Я стараюсь объяснить ей, что Норвегия могла оказаться для нее совсем не той, какую она воспринимала, что может она приняла правильное решение, что может этот человек мог оказаться не тем, какого она знала.
Она крутит головой и холодно отвечает.
- Это была ошибка.
Может нужно быть родом из Кочкора, чтобы искренне понять. Многие западные девушки высоко подняли бы свои напудренные носики при мысли о замужестве по экономическим причинам, клянясь себе, что никогда не пойдут на такое, какими бы бедными они ни были. Но все-таки, они не росли в Кочкоре. Существует огромная разница между замужеством из-за богатства и замужеством из-за бедности. Один имеет многое, и жаждет большего. У другого нет ничего, но хочет мало. Попытка превратить свои несчастья, дарованные тебе судьбой и мировой политикой, в счастье - единственное, что ты сможешь сделать, если считаешь, что в жизни дается всего лишь один шанс.
Женщина все еще помнит полное имя того норвежца. Она даже знает дату его рождения. На клочке бумаги она пишет его имя и дает мне. Действительно, это норвежское имя. Она спрашивает не могу ли я его найти для нее. Я отвечаю, что постараюсь, и кладу записку в карман, в то время как мы спускаемся по главной улице ее маленького родного города. Я не осмелеваюсь сказать ей, что имя распространенное, и существуют сотни таких норвежских имен.
Мы прощаемся на пыльной дороге за пределами Кочкорского базара.
ДРОЖАЩАЯ ЗЕМЛЯ
Местное кафе суетиться заполняясь оживленным разговором, чабаны и фермеры в одежде заляпанной грязью собираются за такими традиционными средне-азиатскими блюдами как шорпо и лагман. Это самое оживленное место в городе, и я с трудом нахожу себе место в дальнем углу, заказываю чай и что-нибудь поесть. Пятеро суровых мужчин с бородами и в сдержанной мусульманской одежде садятся за столом возле меня. Они кажутся чужды этим краям. Местные одеты по другому, непринужденно, как и многие из Средней Азии. Вспоминаю недавние новости, до меня доходит кто эти люди, и как они оказались здесь.
Вдобавок ко всем проблемам маленького города, недавно Кочкор стал эпицентром землетрясения, достигшего 5,4 баллов по шкале Рихтера. Подземные толчки заставившие мою квартиру в Бишкеке громыхать, нанесли здесь значительный ущерб обветшалым домам. Вместе с ущербом от Баткенского землетрясения два месяца назад, предполагается, что потребуется 800,000$ для устранения повреждений. Тем временем, когда члены парламента Кыргызстана объявили, что они помогут пострадавшим, пожертвовав однодневной зарплатой, незаконное исламское движение Хизб ут-Тахрир сделало свое любобытное заявление. Запрещенный Верховным Судом в 2003 году, их пресс-релиз сообщил о том, что организация высылает в Кочкор свою группу строителей, чтобы бесплатно ремонтировать дома. Очевидно, и парламентарий и исламисты знают, что нет ничего впечатлительнее, чем обременительная бедность.
Разглядывая каждого по отдельности, принимающих пищу, я размышляю, может это и есть те самые члены Хизб ут-Тахрир, посланные сюда для восстановления домов. Кажется они преобладают той же скрытной атмосферой, что и члены организации, которых я встречал в их идеологической южной твердыне, в Оше. Затем, я замечаю, что они тоже рассматривают меня. В действительности, вся столовая рассматривает меня. Кто кто, так это я чужой среди своих в Кочкоре.
Вместо этого я отворачиваюсь и приступаю к своему горячему супу.
УТРО НАСТАЛО
Время 7 часов утра, я просыпаюсь с затуманенными глазами из-за холодной ночи в Кочкорской гостинице. 60 сомов (1,55$) за ночь - может быть и выгодная сделка, но даже уснув полностью одетым в толстом зимнем пальто и укрывшись одеялами, не спасло меня от пронизывающего до костей холода. Обнаружив, что нет проточной воды, пришлось прибегнуть к отвратительной наружной уборной в качестве единственного утреннего туалета. Чувствую себя усталым и несоответствующе, тем временем как я полуосознанно присоединяюсь к группе кыргызов собирающихся к драматическому подъему через 3100-метровый перевал Долон, едва замечаю трех пожилых женщин оживленно о чем-то беседующих на заднем сиденье. Но я полностью просыпаюсь со стечением других обстоятельств. Водитель включает радио, где приятный голос говорит на русском. На какое-то мгновенье, я подумал, может быть меня снимают скрытой камерой.
:итак один из его современников. Один из величайших мастеров своего времени, вся нация оплакивала его после его смерти 4 сентября 1907 года. Дорогие слушатели, слушаем "Утреннее настроение" в исполнении норвежского композитора Эдварда Грига.
Я сдерживаю улыбку, когда водитель начинает медленно напевать и увеличивать звук. Все пятеро молча слушают, тем временем, как потрясающие вершины гор вырисовываются высоко над нами, и извивающаяся дорога уводит нас дальше в горы. Наконец высота превращает успокаивающую мелодию на радио в искаженный шипящий звук.
Здесь, на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, любая мысль об экономической проблеме в долинах внизу кажется до невозможности отдаленной. Хотя женщины на заднем сиденье знают каждый дюйм этого перевала, они прекращают разговаривать, как-будто хотят отдохнуть от реальной жизни. Пейзаж приобретает неземную красоту, по крайней мере, в глазах городского парня. Нет ни людей, ни общества, ни политики - и нет экономики. Только непрерывный рев мотора машины.
Мы взбираемся выше и выше через этот тихий загадочный мир, пока не достигаем высокой отметки над уровнем моря и начинаем наш крутой спуск обратно в реальность.
БЕСПЕЧНЫЙ ЕЗДОК
На склоне горы за городом Нарын простирается кладбище. Только это не совсем обычное кладбище, скорее всего маленькое селение, охватанное склонами холмов. Могилы как маленькие домики, аккуратно отделенные узкими дорожками. Большинство из них живописно отделаны. Посмотрев на жалкие жизненные условия в самом городе, можно поразмыслить над тем, где же все-таки похоронена логика. Нищета в жизни, расточительство в смерти.
Прямо внизу этого своеобразного селения мертвых находится простой домик. На первый взгляд его можно упустить из виду, гробницы так схожи с настоящими домами, что он незаметен среди них. Но как-будто призраки, мужчина и маленький мальчик появляются из здания, живые и здоровые. Они направляются ко мне.
- Ассалом алейкум!
Приблизившись, мужчина сердечно приветствует меня. Мы пожимаем друг другу руки. Я объясняю, что видел кладбище с города и решил пройтись пешком до сюдого, чтобы ближе посмотреть. Мужчина представился Мырзабеком и говорит, что живет здесь вместе с женой и двумя детьми.
- Люди говорили мне, что я не должен строить свой дом рядом с кладбищем. Они говорят, что это неправильно. Я сказал им, если у вас есть деньги, идите и стройте себе дома где хотите. У меня нет денег. Поэтому я и построил здесь.
Он говорит в приятной, неспешной манере, не мешкая, раздумывая над своими словами так, как может быть не делают горожане из-за нехватки времени. Его манера говорить, кажется, принадлежит совсем другой эпохе, отдаленной от моей.
- Многие люди уехали в Россию и не возвращаются. Они просто уезжают, говоря, что вернутся обратно богатыми. Конечно, этого не происходит. Я расскажу вам одну историю. Здесь внизу по этой дороге живет пожилой человек, его сын хотел поехать в Россию, даже если его отец отказывался отпускать. В конце он уехал. Затем, после нескольких лет мы получили известие, что парень умер в Москве. Когда он услышал эту печальную новость, отец сказал, пусть он будет похоронен там! Он не послушался меня! И посмотрите, что произошло! Он выбрал Москву, так пускай его похоронят в Москве. Да. Вот так он и сказал.
Он задумывается на некоторое время.
- Может, они не возвращаются, потому что оказываются в трудном положении. У них не получается и может затем начинают выпивать. Так они и остаются там и ты никогда их после этого не увидишь. Не знаю. Я сам лично, никогда нигде не был.
Сын Мырзабека застенчиво улыбается, слушая наш разговор. Справшиваю как его зовут, но он не понимает. После развала Советского Союза, Нарын почти заселен исключительно кыргызами, и дети растут не зная русского. Мальчик хихикает в ответ моему вопросу и прячется за своим отцом. Мырзабек ерошит свои волосы, и опять обращается ко мне.
- Я хочу у вас что-то спросить. Однажды сюда приезжал парень из Германии. На мотоцикле. Он поломался и я помог ему его починить. Этот парень сказал, что в Германии даже в деревнях нет таких дорог как наши. Он сказал, что никогда в своей жизни не видел такого ужасного места. Сказал, что рад, что уезжает, и, чтобы Бог никому не довел такой жизни как наша.
Он смотрит на меня и я уже опасаюсь его вопроса.
- Это правда?
Я представляю этого самодовольного немца проезжающего через Нарын в Китай на сияющем мотоцикле, оставляющего свои комментарии Мырзабеку для размышления. Наверняка на радио звучало произведение Вагнера, когда он катился в город.
- Ну, знаешь, у них там хорошие дороги в Германии.
Мырзабек быстро улыбнулся, но мы оба знаем, что мой ответ не убедителен.
- Думаю, что так. Но все равно, вот так этот немец сказал. Да. Так он и сказал.
Он замолкает, согревает свои руки в рукавах пиджака и смотрит на город перед нами. Солнце садится за горами, излучая теплый, оранжевый свет, отражающийся на поверхности крыш. Мырзабек кивает головой особо никому и вздыхает.
- Я не знаю. Тебе нужно жить. Ты должен достроить свой дом. Так и бывает. Такова жизнь.
ПРИСТЕГНИТЕ СВОИ РЕМНИ
Даже коровы не проснулись для своего завтрака среди груды мусора за нарынскими жилыми застройками, когда я начинаю свой пятичасовой путь обратно в Бишкек. Снаружи все еще темно, и я едва различаю лицо водителя. Он зевает и включает печь в машине, услышав как я стучу зубами. Затем он включает утренние новости.
:стало известно, что Парламент проголосовал против присоединения к противоречащей программе HIPC. Министр финансов, Акылбек Жапаров, который до этого поддерживал присоединение к программе прокомментировал: "Это был единственный уникальный шанс списать долги. Ни один из условий этой инициативы не угрожает целостности страны введением внешнего управления и не влияет на нашу национальную гордость. Если мы откажемся от HIPC, придется туже затянуть пояса."
Я смотрю на очертания хижин, пролетающих мимо в леденящей темноте. В то время как ведущий продолжает сообщать о других событиях во всем мире, я думаю, знают ли законодатели в Бишкеке о том, насколько невозможным будет для любого здесь человека затянуть туго свой ремень.
Затем, голос на радио опять привлекает мое внимание.
:а теперь к другим новостям. Группа мужчин, причастных к незаконному движению Хизб ут-Тахрир были арестованы в городе Кочкор. Мужчины прибыли в город несколько дней назад, чтобы помочь восстановить дома, поврежденные в результате землетрясения в январе. Службы безопасности отказываются от комментариев.
Пока мы опять взбираемся навстречу к перевалу Долон, радио начинает шуметь, и водитель выключает его. По привычке я тянусь к ремню безопасности, и водитель неожиданно говорит мне оставить его.
- Не нужно ремней. Мы благополучно доедем. Не переживай.
Он обладает тем же фаталистическим оптимизмом, преобладающий среди его соотечественников, которые может и переживают за судьбу своей страны, но уверены, что доберутся туда в полном порядке, независимо с пристегнутыми ремнями или нет. Кыргызстан даже доберется туда без ремней. Итак я оставляю его, закрываю глаза и усаживаюсь поудобнее в долгий путь обратно к удобствам столицы, к усыпляющему звуку моторов.
Ivar Dale
Источник: Блог neweurasia.net