За дувалом
Интернет-журнал "Оазис" ? 22 (90) Ноябрь 2008
Мурад Айтаков (Ашхабад)
Многочисленные критики первого президента Туркменистана Сапармурата Ниязова могут быть посрамлены. Так, по крайней мере, кажется при анализе состояния туркменской экономики, относительно спокойно переживающей мировой финансовый кризис и при этом проходящую денежную реформу - деноминацию и унификацию обменных курсов. Основная причина «запаса прочности» туркменской экономики кроется в ее архаичности и фактически полной закрытости. Туркменбаши моделировал и строил экономику и финансовую сферу исключительно «под себя», фактически для управления всеми экономическими механизмами «в ручном режиме». Дело дошло до того, что ни один более или менее крупный контракт не мог пройти без его одобрения и тщательного изучения, все валютные платежи за пределы страны осуществлялись только с его личного разрешения, а все валютные поступления по всем экспортным статьям зачислялись на счета, контролируемые лично Ниязовым или просто принадлежавшие ему как частному лицу. По сути, вся экономика страны являлась частным предприятием Ниязова. Этим и объясняется и архаика, и закрытость экономики Туркменистана во всех отношениях - непрозрачность всех финансовых потоков как внутри страны, так и за ее пределами, закрытость, даже секретность всех валютных поступлений, да и формирование всего бюджета, включая собственно бюджет страны и параллельные бюджеты, хранящиеся на личных счетах президента.
Максимально упрощая схемы управления экономикой и финансовой сферой, Ниязов постарался максимально облегчить расходные части бюджета, избавляясь от многих социальных обязательств государства и сокращая или вовсе ликвидируя целые сферы, траты на которые из бюджета он считал избыточными или вообще никчемными. Так была полностью ликвидирована академическая наука, Академия наук ликвидирована вообще, тотальные сокращения коснулись искусства и культуры, были закрыты несколько театров, фактически ликвидирован кинематограф, масштабные сокращения работающих несколько раз проводились в сферах высшего и среднего образования, медицине, во всех других бюджетных сферах, кроме силового блока. Незадолго до смерти Ниязов фактически ликвидировал институт государственных пенсий, лишив более 100 тысяч пенсионеров законных выплат и переведя всех остальных на накопительную систему, отказав им в любых государственных гарантиях.
Реальной валютной политики в Туркменистане тоже не существовало, официальный курс туркменского маната к доллару - 5200 - существовал без изменений около десяти лет, открытой продажи валюты населению и юридическим лицам не было, а спрос удовлетворялся «черным рынком», где доллар стоил в 4 раза дороже. Даже разрешение на конвертацию суммы в манатах на льготных условиях, то есть по официальному курсу, Ниязов давал лично, рассматривая каждый случай отдельно, исходя из только известных ему критериев.
Соответственно, для условий подобной «частной лавочки» Ниязова, любое иностранное присутствие и любые обязательства перед международными финансовыми институтами, были неприемлемы. Ниязов гордился тем, что, несмотря на кризис начала 90-х, Туркменистан не занимал денег ни у одного международного финансового института и ни у одного государства. На любые предложения эмиссаров МВФ, ЕБРР и других, он отвечал, что Туркменистан не нуждается в их поддержке, хотя на самом деле, его больше страшила не финансовая зависимость как таковая, а сопутствующие кредитам требования подобных структур к либерализации и прозрачности экономики. Вот этого Ниязов категорически не хотел. Да и валютных поступлений за продаваемые сырьевые ресурсы вполне хватало и на поддержание облегченного бюджета и на многочисленные помпезные стройки, обрамляющие его культ личности.
В связи со всем этим, естественно, в стране абсолютно не развита система платежей и других банковских услуг, весь банкинг остался примерно в том же виде, что и во времена СССР. Не существует доступной системы электронных платежей, банкоматы строго привязаны к счетам в туркменских банках и по всей стране их наберется едва ли несколько десятков. С большим трудом в Туркменистане устоялась система международных платежей Western Union, но и она постоянно испытывает трудности с наличностью.
Практически все инвестиции в экономику страны имели внутреннее происхождение, непосредственно из бюджета страны или из параллельных бюджетов - ведомственных или частных президентских.
Развивая идеологию самодостаточности, Ниязов провозгласил и концепцию продовольственной безопасности, постоянно расширяя площади под засев зерновыми культурами. Точно также была организована и потерпела крах кампания по самообеспечению страны сахаром, к той же категории затей относится и строительство трубного стана, фарфорового завода и т.п. Пожалуй, единственной перерабатывающей отраслью, доказавшей жизнеспособность, оказалась текстильная, причем полного цикла - от выращивания хлопка до экспорта готовой продукции высокого качества. Да и то по той причине, что закупочные цены для производителей хлопка были настолько низки, что едва покрывали их расходы на его выращивание и сводили положение дейхан к полукрепостному, так как монопольным закупщиком хлопка-сырца является государство.
Повезло Ниязову и с основным источником доходов - вся газовая инфраструктура осталась ему в наследство с советских времен и инвестиции в ее развитие до последнего времени были минимальны. А концепция «продаем газ на своих границах» позволяла не особенно заботиться о транспортных схемах и конечном потребителе, а количество покупателей туркменского газа и посредников всегда превышало реальное предложение.
Таким образом, зависимость от мировой конъюнктуры была сведена к минимуму, а баснословные поступления средств за газ и другие сырьевые товары - нефть, хлопок, минеральное сырье, а также продукты их первичной переработки, позволяли оставлять Ниязову очень широкое поле для маневра.
Сразу после смерти Ниязова новым властям пришлось начать распутывать схемы валютных поступлений в страну, ликвидировать несколько финансовых структур, таких, например, как «Международный фонд Сапармурата Туркменбаши» и ряда ему подобных чтобы хоть как-то упорядочить механизм поступления валюты за продаваемое сырье, в первую очередь за газ. Для этого пришлось даже вести жёсткий разговор с членами семьи покойного президента и его доверенными лицами. Так или иначе, новое правительство восстановило суверенитет над всей финансовой системой.
И первые же шаги президента Гурбангулы Бердымухамедова после прихода к власти были направлены на исправление совсем уж одиозных решений Ниязова. Частично была восстановлена пенсионная система, увеличены отчисления на систему высшего и среднего образования, было обещано развитие науки и культуры. Но основные черты экономики «по-ниязовски» остались практически без изменений. Несмотря на то, что основной успех власти - свободная конвертация денежной единицы внутри страны - был достигнут без существенных потрясений, государство самопроизвольно диктует обменный курс, невзирая ни на внутреннюю конъюнктуру, ни на существенный дисбаланс цен на внутреннем рынке. Точно так же, как и во времена Ниязова, биржевая торговля является лишь декоративным оформлением сделок, а биржевая торговля валютой только обещана в перспективе. Жёсткое государственное регулирование, полная государственная монополия на все ключевые отрасли и полное отсутствие рыночной экономики вкупе с колоссальными поступлениями за газ - вот тот «дувал», за которым туркменская экономика в состоянии безболезненно пережить трудности кризисного периода.