Французский поход
26.10.07, Интернет-журнал "Оазис", # 20 (64) Октябрь 2007
Рашид Г. Абдулло (Душанбе)
В последнее время риторика нынешних руководителей Франции по поводу т.н. иранского ядерного досье становится всё более воинственной. Совсем недавно министр иностранных дел этой страны Бернар Кушнер, отвечая на вопросы журналистов, высказался вполне определённым образом на данную тему. Если называть вещи своими именами, то суть его высказывания фактически сводится к жёсткой актуализации возможности инициирования самой Францией и другими западными странами войны против Ирана.
Высказывание французского министра вызвало крайне негативную реакцию в Иране, что вполне понятно и естественно. Но и соседи Ирана по региону, а также практически весь «незападный» мир, включая Россию и Китай, также не остались безучастными. Они также выразили свое однозначно негативное отношение явному стремлению нынешней Франции активно способствовать обострению ситуации вокруг Ирана. Столкнувшись с такой реакцией большей части международного сообщества, французское руководство устами своего премьер-министра постаралось продемонстрировать намерение несколько отыграть назад. Да и сам Бернар Кушнер попытался дать менее воинственное толкование своим словам.
Но: дело уже сделано - позиция заявлена. Слова Бернара Кушнера, в том виде, в каком СМИ довели их до общественности, вкупе с не менее жесткими заявлениями его начальника, главы французского государства, в том числе и в его выступлении на нынешней сессии Генеральной ассамблеи ООН, не может не привести к выводу - Франция Николя Саркози в поход собралась.
Против одной из крупнейших стран мусульманского мира. Впервые после участия в тройственной агрессии против Египта в октябре 1956 г., завершившаяся её политическим поражением. Вынужденного и далеко не мирного ухода из большей части Магриба во второй половине 50-х годов (достаточно вспомнить бойню, которую французские военные устроили в тунисском порту Бизерта) и военно-политического поражения в войне с народом Алжира, поднявшимся на борьбу за национальное освобождение. Причём сегодня Франция не только жёстко говорит о возможности войны с мусульманской страной, но и претендует, как явствует из её повышенной активности во всей суете вокруг иранского ядерного досье и, как это было полвека тому назад, после национализации Египтом Суэцкого канала, на статус не просто равноправного, но и активного инициатора военной кампании.
Воинственная позиция Франции Николя Саркози, а, следовательно, и всех тех, кто отдал ему свои голоса в ходе последних президентских выборов в этой стране, в отношении Ирана, её готовность быть рядом с ведущими западными государствами в их неприятии и противодействии стремлению иранцев добиться выхода на сопоставимый с европейским уровень научно-технического развития, вызвало у очень многих некоторое замешательство. Ведь со времён президента Шарля де Голля Франция пользовалась репутацией страны, которая имеет собственный взгляд, не тождественный взглядам США и их других, менее самостоятельных, западных союзников, на мусульманский мир и его проблемы, придерживается в отношениях с мусульманскими странами более объективной и взвешенной позиции. Решительный отказ Франции в 2003 г. поддержать США в их стремлении под вполне надуманным предлогом развязать войну против Ирака в еще большей степени способствовало упрочению этой репутации.
Вместе с тем, проявляемая сегодня французским политиками жёсткость по отношению к Ирану на международной арене является прямым следствием отхода страны от взвешенного и самостоятельного курса в отношении мусульманских стран в целом. Во многом, этот отход обусловлен преодолением французским обществом последствий поражения своей страны в колониальных войнах 40-50-х годов сначала в Индокитае, а затем в Алжире. Во времена президента де Голля и несколько позднее во Франции ещё хорошо помнили, какими большими проблемами для страны и её граждан обернулись эти неудачные войны и поражения. Сама Пятая республика стала порождением глубочайшего общественно-политического кризиса, вызванного, в том числе и этими войнами и поражениями в них, а также чрезмерной приверженностью атлантической солидарности. И далеко не случайно, что именно де Голь, положивший конец войне французов против алжирцев, дистанцировался от США, выдвинул доктрину «обороны по всем азимутам», поставил во главу угла своей внутренней и внешней политики, прежде всего, защиту национальных интересов, возрождение самостоятельности и величия Франции, которые она успела подрастратить следуя в фарватере американо-английского атлантизма.
Однако после ухода де Голля с политической сцены и из жизни, начался постепенный дрейф Франции в обратном направлении. Причём при каждом последующем президенте этот дрейф становился всё более зримым. Во времена позднего Ширака, примерно с конца 2003 г. он обрел большую глубину и устойчивость, частным проявлением которого стала, например, его жёсткая и близкая к американской антисирийская позиция. При Саркози ревизия голизма формальными голистами достигла своего апогея и между атлантизмом, с его антиисламскими завихрениями, и национальными интересами Франции был поставлен знак равенства.
Такой эволюции Франции прямо способствовало то, что за полвека, что прошли после её ухода с боями из своих бывших мусульманских колоний, в стране родилось и выросло два поколения французов, для которых прежние войны являются не более чем преданием старины и чужим опытом. Это с одной стороны. А с другой - этому же способствовало и способствует возмущение среды, вызванное ростом и укреплением позиций мусульман в стране, накатывающихся одна за другой волн миграции из стран Магриба, других мусульманских стран, того же Ирана вкупе с Афганистаном.
Растущая воинственность новой Франции ставит не простые вопросы и перед Таджикистаном. В частности, такой - как быть, на фоне растущего антииранизма лидеров этой страны, с самолётами французских ВВС и французским воинским контингентом, базирующимися в аэропорту г. Душанбе. Ведь появились они там в президентство Жака Ширака, при котором какие либо военные действия против Ирана были просто немыслимы, принципиально невозможны. При новом французском президенте такая перспектива уже не кажется невозможной. И не случится ли так, что французские самолеты и военные, базирующиеся в Душанбе, будут задействованы в военных акциях против Ирана непосредственно с территории Таджикистана. И предусмотрены ли реальные гарантии того, чтобы этого не случилось? Если раньше это присутствие можно было рассматривать как фактор обеспечения безопасности Таджикистана, то в новых условиях не превратиться ли французское военное присутствие в республике в свою противоположность?
Как бы там ни было, проблема существует. Следовательно, следует тщательно взвесить на весах все плюсы и минусы для Таджикистана дальнейшего французского военного присутствия в условиях нарастающего ухудшения отношения Франции к Ирану и перспективы её весьма возможного участия в антииранских военных акциях.
Сегодня для Таджикистана превалирующим в отношениях с зарубежными странами должна стать экономическая составляющая. Иными словами, приоритетными должны быть отношения с теми странами, сотрудничество с которыми не только приносят политические, но и экономические выгоды. Так, например, очевидно, что отношения с США полезны, прежде всего с политической и, в определённой мере, экономической точек зрения, ввиду их большого влияния на принятие решений в таких международных финансовых институтах, как Всемирный банк, Азиатский банк развития, МВФ. Развитие разносторонних отношений с Соединенными Штатами являются сегодня фактором, способствующим упрочению политической независимости страны. Естественно, ровно в той мере, в какой они находятся на уровне достаточности и не являются избыточными. В частности, отсутствие военного присутствия США в республике как раз способствуют поддержанию отношений Таджикистана и США на уровне достаточности.
Что же касается отношений с Ираном, то они чрезвычайно важны для Таджикистана, прежде всего, в экономическом плане. Сегодня Иран реализует целый ряд стратегически значимых для республики проектов, таких как строительство Сангтудинской ГЭС, Анзобского тоннеля, связывающего воедино юг, центр и север Таджикистана, тоннеля Чормагзак на южном направлении, проект тракторного завода. Активно развиваются торговые связи между двумя родственными по языку, культуре и религии странами.
Таких экономических выгодных отношений между Таджикистаном и Францией нет и в ближайшей перспективе не предвидятся. Да и политические дивиденды от развития таджикско-французских отношений не выглядят сегодня такими же существенными, как в президентство Жака Ширака, ибо становясь всё более пороатлантической и проамериканской Франция утрачивает свою привлекательность в качестве самостоятельной политической силы на международной арене. Наконец, если инициативы афганского руководства и стоящих за ним США, направленные на развертывание переговорного процесса с талибами, трансформируются в устойчивый политический курс, в активный межафганский мирный политический диалог, то дальнейшее присутствие французского контингента в Душанбе, особенно если воинственные настроения новых французских лидеров в отношении Ирана не пойдут на убыль, станет излишним. Более того, оно станет не выгодными для Таджикистана как с экономической, так и с политической, и военной точек зрения.
Когда в республику прибыли французские военные, была одна Франция. Сегодня Франция уже другая. Как впрочем, сегодня другим стал и Таджикистан. Соответственно отношения между двумя странами уже не могут оставаться такими, как они были в те времена, когда первые самолёты французских ВВС приземлились в душанбинском аэропорту. Так или иначе, но они должны измениться и отражать новые реалии.